компанию.
У красной скалы Коннор остановил машину и заглушил мотор.
Чарующую тишину ночи нарушали только вздохи ветра и уханье совы, сидящей где-то на ближайшем дереве.
Коннор сделал глубокий вдох и повернулся к Натали.
— Помнишь, мы говорили о том, что это очень печально, когда двое любящих вдруг начинают терять друг друга?
Натали кивнула и уставилась на свои руки, лежащие на коленях. Волосы скользнули по щекам и свесились, скрывая лицо.
— Да. Но иногда… Иногда все это намного сложнее.
Коннор осторожно откинул ее волосы назад, чтобы увидеть ее лицо.
— Да, ты права. Но не пойму, почему все стало таким сложным. Когда мы начали встречаться, все было очень просто.
— Знаю. — Натали вздохнула.
— Помнишь, как мы приезжали сюда? — Помнишь все наши ночи? Помнишь тот безумный полдень, малышка?
— Помню, но не думаю, что это поможет нам…
— Мы были явно помешанными. Притащиться сюда посреди бела дня и заняться любовью на старом одеяле под палящим солнцем, — проговорил он протяжно.
Натали не хотела улыбаться, но не смогла удержаться.
— О, ковбой, как быстро ты подцепил свой старый акцент.
— Какой акцент? Никакого акцента, — снова протянул он с улыбкой. Его сердце радостно дрогнуло, когда Натали в ответ улыбнулась ему.
Потом он прокашлялся. — Но, по правде говоря, я привез тебя не для того, чтобы вспоминать, что было когда-то.
— Надеюсь.
Коннор заерзал на сиденье, затем положил руку ей на плечи и заглянул в глаза.
— Нат, ответь мне на один вопрос.
— Ладно. Но только на один.
Он посмотрел на нее, и она почувствовала его взгляд в своем сердце.
— Несколько часов назад я спросил, любишь ли ты меня, и ты ответила «да». Скажи, это правда?
— Да. — Натали тяжело вздохнула. — Должна признаться…
Он наклонился и нежно поцеловал ее.
— Я тоже люблю тебя, — прошептал он.
Натали закрыла глаза, полные слез.
— Знаю. Но одной любви…
Он снова поцеловал ее. И на этот раз она не удержалась, провела рукой по его щеке, а потом бессильно уронила ее на колени.
— Одной любви мало, — договорила она дрожащим голосом.
— Любовь — это все. Остальное не стоит и ломаного гроша, — горячо сказал он.
— Это не так. Есть еще мечта, Коннор.
— Моей мечтой всегда была ты.
— Вначале. Но потом… потом ты захотел другого. Но я не виню тебя. Мужчине нужно оставить свой след в мире, и твои отели — твой след. Ты можешь ими гордиться.
— Так вот что ты думаешь о моих отелях, Нат! Ты считаешь их монументом моему эго?
— Нет, но…
— Я построил их ради нас с тобой. Или ты считаешь, что я должен был лишить себя удовольствия создать для тебя жизнь, которой ты заслуживаешь?
— Я была бы счастлива, если бы мы жили, как прежде.
Коннор ухмыльнулся.
— В тараканьем царстве, ты имеешь в виду?
— В нашем царстве. В нашем доме.
— О да, это тоже был своего рода дом. Ковер мы купили в «секонд-хенд», мебель подобрали на свалке.
— Но, по крайней мере, мы сами выбирали вещи для своего дома, а не какие-то мыльные декораторы делали это за нас.
— Мыльные декораторы? — Коннор удивленно заморгал.
— Может, тебе нравится все это барахло, которым завален дом? Крошечные стулья, на которых невозможно сидеть, диваны, с которых люди сползают. Все эти ужасные зеркала…
Коннор рассмеялся.
— О, малышка, если бы ты знала, как я ненавижу все это барахло. Хотя в зеркалах не вижу ничего дурного. Наоборот, мне приятно видеть свою жену в трех изображениях, когда она выходит из ванны.
— Я терпеть не могу эти зеркала.
— Хорошо. Значит, зеркала — на свалку. Что еще?
— О, Коннор, это бесполезно. Ведь ты не станешь менять мебель во всем доме.
— А как насчет кухни? — спросил он потухающим голосом. — Со всеми ее хитроумными приспособлениями?
— Этими хитроумными приспособлениями пользуется Эльза.
— Эй, малышка, неужели и Эльза тебе не нравится?
— Эльза — замечательная. — Натали с вызовом задрала подбородок. — Но ты думаешь, что я предпочитаю посещать благотворительные тусовки вместо того, чтобы готовить жаркое? Теперь это не важно. Ведь мы… разводимся. Но когда-то я очень любила вести домашнее хозяйство, правда. И мне не нравилось, когда за меня это делала Эльза.
Коннор шумно перевел дыхание.
— Итак, ты ненавидишь наш дом. Тебе не нравится, когда Эльза делает за тебя домашнюю работу. Тебя тошнит от благотворительных обедов. В общем, ты не в экстазе от той жизни, которой я тебя окружил.
— Я не говорила, что…
— Но ты до сих пор молчала. — Он нахмурился. — Итак, что еще ты скрывала от меня, Натали?
— Я?
— А кто же еще. Потому что я скрывал от тебя только две вещи. Первое — что я сам ненавижу барахло, которым забит наш дом. Второе — что я не хочу терять тебя, Нат…
— У меня нет больше секретов.
— Это не правда. Есть. Может быть, только один, но есть. И из-за него ты собираешься уйти, хотя и любишь меня.
Натали уронила голову.
— Слишком поздно, — прошептала она.
— Черт побери! — Коннор взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. — Скажи, чем ты обижена, и мы попробуем это исправить.
— Это невозможно. — Ее голос дрогнул. — Потому что мы не знаем, как поговорить об этом.
Хотя оба знаем, о чем речь.
— Проклятье, я не знаю!
— Никакие разговоры не помогут нам, Коннор. Поэтому мое сердце ноет. Поэтому мы не можем сохранить наш брак.
Она резко отвернулась от него, распахнула дверцу машины и вышла. Коннор выругался, открыл дверцу со своей стороны и тоже вышел.
— И все же давай поговорим об этом! — прорычал он, схватил ее за плечо и развернул к себе. — Пойми, Нат, я растерян. Скажи, о чем ты мечтаешь? Чего я не смог тебе дать? — Ребенка! — Слова вырвались из ее груди и растаяли в жаркой тишине ночи. — Нашего ребенка, Коннор!
