Темный сообщил напарнику, что Чужой обезврежен, а также подтвердил смерть Гончей.
— Сейчас я закую его в наручники. После чего можешь убирать иллюзию, — продолжил он.
Одновременно с этими словами раздалась трель телефонного звонка.
— Что это за звуки? — В голосе Паука слышались явные нотки тревоги.
— Звонит сотовый телефон.
—
— Почему? Это обычный аппарат — не более того.
—
— Эта тварь убила Гончую, — напомнил Темный. — Кроме того, если я не отвечу, то человек на другом конце провода и так догадается, что возникла проблема. Поэтому я не откажу себе в удовольствии лично сообщить о том, что наш общий приятель лежит у моих ног в луже дерьма.
— НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО, ПОЖАЛУЙСТА…
У Паука в отличие от его напарника имелось одно хорошее качество: ему было присуще чувство страха. И сейчас это чувство подсказывало ему, что от телефона исходит явная угроза.
— Ты слишком драматизируешь ситуацию. Нет ничего страшного в том, чтобы ответить всего на один звонок.
В этом действительно не было бы ничего страшного, если бы это была обычная телефонная трубка. Но трубка была необычной, и, несмотря на свое ласковое имя — Милая, она исповедовала теорию тотального уничтожения, взяв за основу самый простой, но эффективный лозунг: «Хороший враг — мертвый враг».
Темный поднял продолжавший трезвонить телефон, нажал кнопку вызова и поднес трубку к уху.
— Слушаю, — спокойно сказал он.
Милая не стала тратить время на эффектные жесты и тем более речи. Она вообще ничего не сказала, обрушив на голову жертвы особым образом сгенерированный ультразвук, от которого полопались чуть ли не все кровеносные сосуды мозга.
Темный умер мгновенно, так и не познав одну из главных составляющих человеческой жизни — страх.
Паук остался один на один с Чужим, и игра вступила в свою заключительную фазу...
15
Уже сидя в машине, следующей по указанному адресу, Вежливый набрал номер секретаря Терри и предельно располагающим к доверию голосом сообщил:
— У меня имеется исчерпывающая информация об убийстве сына вашего босса, которую, как вы понимаете, я мог бы сообщить только самому мистеру Баррелу. Поэтому не были бы вы настолько любезны соединить меня напрямую с вашим шефом или дать номер телефона, по которому я смог бы его найти.
Мужчина на другом конце провода был скользкий, лживой личностью — именно таким человеком, каким и должен был быть секретарь столь значительной фигуры, как глава преступного сообщества. Однако и он не мог устоять перед просьбой, исходившей из уст Вежливого.
— Подождите минуту. Мистер Баррел, — произнес секретарь, переключившись на линию босса, — звонит человек, владеющий информацией об утреннем происшествии.
Он намеренно употребил более мягкое выражение «происшествие», а не конкретное — «убийство вашего сына», потому что шеф и без того был в ярости, лишнее же напоминание об этой трагической истории вообще могло привести его на грань сердечного приступа.
Терри прекрасно знал, что секретарь ни за что бы не потревожил его просто так. За много лет совместной работы он привык, что человек, сидящий в приемной, является тем самым фильтром, сквозь который может просочиться только действительно необходимая информация. Все остальное беспощадно отсеивалось.
— Соединяй, — рявкнул он.
— Мистер Баррел на проводе, — сообщил секретарь.
— Здравствуйте, мистер Баррел, — возвышенно-трагическим голосом начал Вежливый. — Примите мои самые искренние соболезнования по поводу случившегося...
Он говорил так проникновенно и, что самое главное, с такой искренностью в голосе, что немолодой, к тому же лишенный даже крупиц сентиментальности глава преступного синдиката почувствовал безграничное доверие к своему собеседнику.
— Я Пол Хэнингтон, независимый адвокат из конторы «Бендес и К». Клиент, интересы которого я представляю, владеет документально подтвержденными уликами, напрямую указывающими не только на исполнителей, но и заказчиков утренней трагедии. Если вас интересуют данные документы, мой клиент мог бы предложить вам весь пакет за чисто символическую сумму в четверть миллиона наличными. Причем, если представленные доказательства покажутся вам неубедительными, сделка автоматически отменяется. Мы полностью полагаемся на вашу порядочность...
Вежливый, как и в случае со всеми своими женщинами, нес полную чушь: глупо взывать к чести и порядочности чудовища, оставившего за спиной нескончаемо долгий кровавый след. Причем чем ближе этот монстр продвигался к вершине пирамиды власти, тем шире и глубже становилась колея.
— Когда вы сможете подъехать? — Терри без промедления заглотил наживку.
— Я думаю, смогу быть у вас примерно через полчаса.
— Охрана получит соответствующие распоряжения...
— Спасибо, мистер Баррел, приятно иметь бизнес с деловым человеком.
Собеседники тепло распрощались.
Смерть, криво улыбаясь и, что самое главное, совершенно не таясь, шла навстречу опытному и хитрому главе преступного синдиката, а он, словно несмышленый птенец, не только не попытался уклониться от встречи, но сам же устремился в ее объятия.
— Ну что, будем продолжать играть или мирно разбежимся каждый по своим делам? — Я улыбался совершенно искренне, можно сказать, обезоруживающе.
После неожиданной кончины Вампира чары парализующего волю ужаса развеялись и наступило несказанное облегчение.
Надо отдать ему должное, Паук достойно перенёс ужасную смерть обоих партнеров.
— Давайте уж доиграем до конца, — отрешенно-усталым голосом предложил он. — Каждый из нас в некотором роде заложник чести или обстоятельств, так что не в наших силах выйти из-за стола, пока на руках остается хотя бы немного фишек. Как говорится — все или ничего, пан или пропал, свобода или смерть...
— В этом определенно что-то есть, только, пожалуйста, не забывайте: вы сами затащили меня за стол, сами предложили играть, и теперь только от вас зависит, продолжить это безумие или нет.
Сидящий напротив меня (последний из оставшихся в живых) вновь нацепил свои солнцезащитные очки, так что не стало видно его глаз, глубоко затянулся очередной сигарой (он курил их, словно сигареты, — много и взатяг) и бесшабашно веселым тоном азартного игрока, решившегося пустить на ветер не только все свои капиталы, но и жизнь, воскликнул:
— Играем до конца!
Это было именно то состояние, когда и сам человек, и все вокруг знают, что его неумолимо влечет к пропасти, но ничто не в силах ни остановить, ни вразумить безумца — он должен достигнуть края бездны и заглянуть в нее, чтобы уже никогда больше не возвратиться назад.
