заставила себя улыбнуться.
Надев у порога ботинки, Синтия с грустью оглядела комнату.
Через несколько часов она покинет этот замок и никогда больше не вернется сюда. А ведь она была здесь счастлива…
Может, через много лет, когда она наконец станет женой бесхитростного фермера и родит кучу конопатых детишек, она будет рассказывать им о своем приключении — о сказочном замке, затерявшемся высоко в горах, об озере, где ее чуть не проглотил леопард… И, конечно, не забудет приврать о том, что в замке обитало привидение, описать которое не составит труда, вспомнив собственное отражение в зеркале ванной.
Синтия спустилась в холл.
Услышав ее шаги на лестнице, из столовой появился Хари.
— Мисс Спаркс, наконец-то! А мы уже думали, что вы осваиваете новые способы незаметного исчезновения, — сказал он, широко улыбаясь.
— Увы, дорогой Хари, новых способов незаметного исчезновения я пока изобрести не успела, а вот о незаметном появлении в Катманду уже стала задумываться, — отшутилась она.
— Вам незачем об этом беспокоиться. Это уже наша с Дипаком забота. Итак, как насчет очередной обильной трапезы? — Хари отошел в сторону и жестом предложил ей войти в столовую.
— Не смогу отказаться, потому что это мой последний непальский обед, — ответила она, задержавшись в дверях. — Боюсь, что по возвращении в Катманду я снова разлюблю непальскую национальную кухню.
— Вы мне льстите, мисс Спаркс, хотя и приятно это слышать. Прошу к столу.
Синтия прошла в столовую и села.
— А где Махеш? — спросила она.
— После обеда закрылся у себя в мастерской. Пишет горы. Если хотите, я позову его?
— Нет, Хари. Я после обеда сама поднимусь к нему.
И она так и сделала. Наскоро пообедав и поблагодарив заботливого Хари, она поднялась по винтовой лестнице в башню и осторожно постучала в дверь.
— Войдите! — послышался из мастерской голос Махеша, и не успела Синтия открыть дверь, как та перед ней распахнулась. Махеш стоял на пороге.
— Я догадался, что это вы, — сказал он. — Проходите.
— Я не помешаю? — робко спросила она.
— Нет. Я сам собирался спуститься в холл и узнать, пообедали вы или нет.
Синтия вошла.
— Да, я чудесно пообедала, спасибо.
— Что ж, тогда извините, что не составил вам компанию.
— Не стоит извиняться, потому что благодаря вашему отсутствию я умудрилась в этот раз не переесть.
Он рассмеялся.
— Моя компания вызывает у вас повышенный аппетит?
— Так же, как моя помогла вам избавиться от бессонницы. — Синтия подошла к мольберту, на котором стояла светящаяся от свежих красок картина, и повернулась к нему. — Раз уж я вторглась в ваше творческое пространство, разрешите взглянуть?
— Да, конечно, — ответил он. — Хотя картина еще слишком далека от завершения. Я начал писать ее за три дня до вашего появления здесь. Плод бессонниц, — добавил он с ухмылкой.
Синтия повернулась к мольберту.
На картине была ночь. Над смутными силуэтами горных вершин висел диск бледной луны, посыпая их с высоты серебристым светящимся песком. Под вершинами клубились голубые облака. Вся картина в целом навевала какое-то тревожное предчувствие и, несмотря на то, что была не дописана, притягивала и завораживала.
Синтия долго не могла оторвать от нее взгляд.
— В этой картине есть что-то магическое, — наконец приглушенным голосом сказала она. — Это какая-то скрытая часть вашей души, куда вы заглядываете с большим опасением. — Она посмотрела на него. — Простите, что я вмешиваюсь. Возможно, это что-то очень личное, — извиняющимся тоном добавила она.
Махеш пожал плечами.
— Возможно. Эта картина ночи… Она похожа на призрак. Не знаю даже, как она появилась. Я был одержим каким-то предчувствием.
— Интересно будет взглянуть на нее, когда вы ее допишете.
Махеш рассмеялся.
— Похоже, вы стали первой поклонницей моего незамысловатого искусства.
— Подождите, скоро их у вас появится много. Синтия сказала эти слова и почувствовала, как в ее сердце что-то оборвалось. Вряд ли она когда-нибудь увидит эту картину дописанной. А что до поклонниц его искусства, то в этом она не сомневалась: они будут толпиться вокруг него и вздыхать, стоит ему выбраться из Непала. Но это уже не ее забота. Теперь, когда до отъезда осталось совсем мало времени, не помешает вспомнить о ее основной миссии в жизни этого мужчины.
— Кстати, Махеш, я хотела бы уточнить ваш электронный адрес и обговорить еще кое-какие детали, касающиеся моей основной миссии в вашей жизни, — деловым тоном сказала она.
Он как будто не сразу понял, о чем она. Ее основная миссия в его жизни? Ах, да, ведь он похитил эту женщину не только для того, чтобы в ее обществе забыть обо всем остальном.
— Да-да, конечно, пойдемте в мой кабинет.
Через полчаса Синтия уже стояла у вертолета. Махеш стоял перед ней. Оба переминались с ноги на ногу, не зная, что говорить.
— Мне пора, — наконец сказала она. — Хари и Дипак, верно, заждались.
— Спасибо вам, Синтия, за все, что вы сделали, и за все, что собираетесь еще сделать для меня. — Он взял ее руку и нежно коснулся губами.
Синтия изо всех сил старалась подавить грусть.
— И вам спасибо за то, что похитили меня и дали возможность глотнуть свежего воздуха и свободы. Прощайте, Махеш.
— Прощайте, Синтия.
Она повернулась к вертолету и стала подниматься по трапу. У входа еще раз повернулась, помахала ему рукой и исчезла.
Вертолет оторвался от земли, взвился в воздух. Вскоре одинокая фигура Махеша, стоящего посреди зеленой лужайки, и изящное строение замка исчезли из виду.
Прощай, господин Бхаттараи, прекрасный узник. Мужчина, рядом с которым она впервые за много лет почувствовала себя женщиной.
Возвращение в Катманду было для Синтии приятным удивлением и странным открытием. Город показался до боли знакомым, почти родным и вместе с тем еще более загадочным, как будто за всем, что появлялось перед глазами, скрывалось нечто непознаваемо-таинственное.
Что ж, немудрено. В одну из тайн этой страны она уже вляпалась. А кроме того, успела влюбиться.
В «Астории» ее встретили с обычной, вышколенной вежливостью.
— Добрый вечер, мисс Спаркс. Надеемся, вы получили удовольствие от похода вокруг Аннапурны.
Синтия сделала вдохновенное лицо.
— О, это было замечательно! — воскликнула она. — От пейзажей просто захватывало дух!
Она одарила улыбкой всех попавшихся на глаза служащих отеля и поспешила к лифту. Открыв дверь номера, она повесила на дверь табличку «Не беспокоить», вошла, заперла дверь и направилась в ванную.
После душа заказала в номер ужин, потом уселась в постель, подложив под спину подушку, и
