Резолвинг».
— Мне так не хочется расставаться с тобой, Синтия. Мне будет ужасно не хватать тебя, — говорил ей Шекхар в конце ужина.
Они распили бутылку красного вина, и Шекхар теперь просто не мог сдерживать свои чувства. Он не сводил с нее восхищенных глаз, непрестанно бормотал комплименты и был на грани признания в любви. Но Синтия умело отводила разговор на работу, хвалила его, желала успехов.
— Обязательно пришли мне выпуск газеты с нашим репортажем, — напомнила она ему, чувствуя, что не знает, что еще говорить.
— Конечно. Первый экземпляр — твой. Ох, если бы ты знала, Синтия, что я пережил за эти дни работы с тобой…
Синтия не хотела об этом слышать. По его глазам она видела, что парень теряет голову. Ей хотелось поскорее распроститься с ним и остаться одной. Это ее последняя ночь в Катманду. Она проведет ее в одиночестве, прощаясь с городом.
Впервые за все время она готова была не ругать судьбу, а благодарить ее. Она пережила здесь красивый миг любви, мимолетное безумие, которое на всю жизнь останется в ее памяти.
Выйдя из ресторана, она тепло попрощалась с Шекхаром и попросила его не провожать ее завтра. Он очень огорчился, но настаивать не стал и на прощание горячо поцеловал ей руку.
— Возможно, мы еще встретимся, — сказала она и по-дружески обняла его. — Если найдешь время, приезжай в Бостон, в гости.
— Спасибо. И можно я буду изредка писать тебе?
— Обязательно пиши. И если нужны советы по работе, не стесняйся.
Еще несколько прощальных слов и взглядов, и наконец Синтия побрела по улице одна.
Улицы были почти пустыми. Из ресторанов неслась громкая музыка.
Прощай, Катманду. Прощай милый Шекхар. Прощай любимый Махеш. Прощай…
Махешу в последнем письме она лишь посоветовала купить воскресный выпуск «Гималайян». В ответном письме он упомянул о гонораре, но она не ответила.
Синтия медленно дошла до перекрестка и решила взять такси до Тхамеля. Не успела она поднять руку, чтобы остановить приближающееся такси, как услышала за спиной шаги, и резко обернулась. Перед ней стоял Махеш.
— Синтия…
— Махеш?
Нет, она не была удивлена. Этот мужчина не мог не появиться в ее последнюю ночь в Непале. Она предчувствовала, что это случится. И вот он стоит перед ней. Безрассудный, безумный, очаровательный Махеш.
— Знаешь, я собираюсь похитить тебя, — серьезно сказал он.
Синтия не удержалась от улыбки.
— Не очень оригинально. Это уже было.
— Было, но не так. Теперь я сделаю это только с твоего согласия. Итак, как ты смотришь на то, чтобы я похитил тебя?
Его теплый глубокий голос проник в ее сердце.
— Какой вежливый похититель. Только зачем?
— Я знаю только, что должен тебя похитить, а что будет потом…
— А потом я улечу.
— Что будет потом… не важно.
Он взял ее за руку, и колесо бессмысленных вопросов в ее голове резко перестало вращаться. Теперь она просто плавилась под его взглядом и чувствовала, что готова лететь с ним, куда угодно: в замок в горах, в ад, в безумие… За пределы здравого смысла.
— Если ты так твердо намерен похитить меня… — Она не смогла договорить, в горле застрял комок.
— Очень твердо, Синтия. Пойдем, «кадиллак» ждет за углом.
Не выпуская ее руки, он повел ее за собой. Они свернули за угол, и в темноте Синтия увидела блестящий корпус «кадиллака». Махеш открыл дверцу, помог ей сесть на заднее сиденье, а затем сел рядом.
— Добрый вечер, мисс Спаркс! — Хари и Дипак повернули головы и в один голос поприветствовали ее.
— Добрый вечер, похитители и шпионы, — ответила Синтия, пытаясь развеселиться. — Значит, летим в вашу обитель?
Синтия вдруг вспомнила, что перелет через горы ночью — небезопасная затея. Они все рискуют жизнью. Но ей плевать на риск и опасность. Рядом с Махешем она снова потеряла и разум, и чувство страха, а теперь готова потерять даже жизнь.
— Гарантируем приятный и безопасный полет, — сказал Дипак, будто прочитав ее мысли.
— И роскошный ужин, — добавил Хари.
— Звучит заманчиво, — ответила она.
А что ей гарантирует Махеш, она почувствовала, когда он в очередной раз крепко сжал ее руку.
Всю дорогу до замка он не выпускал ее руки из своей. Ей казалось, что он хочет сказать ей о чем-то, но сдерживает себя. И только через его пальцы, вместе с теплом, ей передавалось его волнение и нетерпение.
Наконец они прибыли в замок. В холле, как обычно, пахло сосной и благовониями. Синтия огляделась и увидела, что рядом с ней стоит только Махеш. Хари и Дипак незаметно исчезли.
— В столовой нас ждет ужин, — сказал он, заметив, что она растерялась.
— Спасибо, но я не голодна.
— Я знаю. Я видел, когда ты выходила с ним из ресторана. Успела разбить сердце еще одному непальцу?
— Мы работали вместе над репортажем. Разбивать его сердце не входило в мои планы.
— Но это произошло.
Она резко повернула голову и посмотрела на него.
— Ты привез меня сюда, чтобы устроить сцену ревности?
— О, Синтия… — Он приблизился к ней и взял за обе руки. — Я привез тебя сюда, потому что хочу провести эту ночь с тобой.
Синтия стояла, как оглушенная. Продолжая смотреть в его глаза, она чувствовала, как ровное, ласковое пламя, светящееся в его зрачках, постепенно перебрасывается на нее, окутывает, проникает в сердце, нежно обжигает. Синтия покачнулась: у нее подкашивались колени, по телу прокатила теплая волна.
— Что? Что ты сказал? — пробормотала она.
— Я так много хотел сказать тебе, а теперь вдруг забыл. Я помню только, что безумно люблю тебя. И ничего не могу с этим поделать. И я хочу провести эту ночь с тобой. Это твоя последняя ночь в Непале. Я хочу, чтобы она была нашей.
Его слова прозвучали с шокирующей ясностью. Никакой трагедии или надрыва. За словами «последняя ночь» застыла вечность. Ни прошлого, ни будущего — только эта вечная последняя ночь. Их ночь.
Синтия судорожно вздохнула и закрыла глаза.
— Тогда люби меня, Махеш. Люби меня… — прошептала она.
Он притянул ее к себе за плечи, прижал и нежно поцеловал.
— Я хочу подарить тебе все, что у меня есть, отдать все, что могу отдать: благодарность своего сердца, огонь своего тела, — прошептал он и вдруг подхватил ее на руки.
Синтия обхватила руками его шею, прижалась к груди. Его тело пылало.
— И я хочу этого, Махеш. Это все, что у нас с тобой есть, — ответила она, вдыхая его запах, предвкушая невообразимое наслаждение.
Неся ее на руках, он поднялся, по лестнице, дошел до двери своей спальни и толкнул ногой дверь. У
