командного пункта с распахнутой уже дверью.
Да, подумал он, с дверью Юрий Алексеевич справился, а вот с ракетами что-то не получается. Под землей нас живо достанут — отступать там некуда. Впрочем, здесь тоже некуда.
Вентиляционную трубу отыскали довольно быстро. Она оказалась достаточна широкой для того, чтобы в нее пролез даже Малышев, а уж Юрий Алексеевич, Валерка Стихарь и Аня, которых Велга придал в помощь старшему лейтенанту, и подавно. Руди Майер еще заметил, что история повторяется с настойчивостью идиотки: опять, мол, нужно лезть под землю, как на Пейане и на «спасательной планете» вейнов тоже.
— А если учесть, что этого самого… Улстера Кату убили, проникнув к нему через вентиляцию, — добавил Дитц, — то это становится даже забавным.
Теперь Дитц и Майер были ранены.
Обер-лейтенант получил пулю в грудь в самом начале боя и был отправлен вниз на лифте вместе с пулеметчиком, которого крепко зацепило по черепу. Оба пока были живы, но что с ними будет дальше без скорой врачебной помощи… «МГ» Майера взял Малышев и некоторое время успешно сдерживал противника с юга, но ему в конце концов тоже пришлось отступить, как, впрочем, и всем им. Велга даже не знал теперь, кто еще жив, а кто, возможно, уже и убит. Все оказалось просто: слишком мало обороняющихся и слишком много атакующих. Их взяли в кольцо. И на переговоры враг не шел.
На переговоры тогда, семьдесят четыре минуты назад, пошел Степан Трофимович Громов. Велга не смог ему этого запретить. Старика просто пристрелили вместе с его собакой Барсом, и отношения сторон стали кристально ясными и понятными.
«Господи, — подумал Велга, — хоть бы Юрию Алексеевичу удалось запустить эти чертовы ракеты! Тогда хоть погибать будет не так обидно».
Слева ударил пулемет. Александр повернул голову и увидел за соседним валуном Малышева. Тяжелый «МГ» в его руках смотрелся пластмассовой игрушкой.
— За скалу, товарищ лейтенант! — крикнул он. — Я прикрою!
Он снова открыл огонь, и Велга, вскочив на ноги, метнулся назад, за скалу. Теперь была его очередь прикрывать Михаила. На это ушло не меньше чем полмагазина, но Малышев в результате оказался рядом с ним живой и невредимый.
— Патроны к «МГ» кончились, — с сожалением сообщил он, кладя пулемет на землю и снимая со спины автомат.
— У меня этот магазин тоже последний, — сказал Велга.
— Возьмите один у меня. У меня их три.
Где-то сзади вспыхнула ожесточенная пальба. Велга оглянулся — метрах в семидесяти сзади Курт Шнайдер и Сергей Вешняк, попеременно прикрывая друг друга огнем, медленно отступали к бункеру.
— Обложили, — сплюнул Велга. — Что делать будем, Миша?
— Прорваться не получится, — пожал плечами Малышев. — Их слишком много, а у нас раненые. Путь один. Вниз.
— А потом что?
— А хрен его знает! — честно и весело ответил Михаил и дал очередь по густым кустам ежевики слева от себя. В кустах заорали.
— Н-да, — пробормотал Велга, — делать нечего. Будем…
И тут земля дрогнула. Оглушительный рев и гул ударил в барабанные перепонки.
— Смотрите! — крикнул Малышев, тыча стволом автомата перед собой.
Велга посмотрел и увидел.
Два длинных серебристых тела вынырнули из-за крон деревьев и, опираясь на огненные столбы выхлопов, в клубах дыма и пыли, медленно и величественно начали подниматься в небо.
— Пошли, родимые! — заорал Велга и не услышал собственного голоса в грохоте реактивных двигателей взлетающих ракет.
Все убыстряя ход, ракеты удалялись в небесную синь, а люди на земле провожали их взглядами. Одни радостными, а другие полными ненависти.
— Успел-таки Юрий Алексеевич, — пробасил Малышев, опуская голову. — Уважаю.
— Миша, — сказал Велга. — Теперь, пока они не опомнились, быстро ныряем под землю. Что-то погибать совсем теперь стало неохота, а тут нам быстро полный п…ц наступит. Ты первый.
— Э, нет, — возразил командиру Малышев. — Вы ранены, значит, вы и первый.
— Уговорил. — Велга снова обернулся, махнул здоровой рукой Шнайдеру и Вешняку, к которым уже присоединился Хейниц, и, пригнувшись, кинулся к черному проему в бетонном куполе.
Позади загрохотал автомат Малышева.
Тусклый свет аварийного освещения отнюдь не способствовал здоровому цвету лиц. Собрание мертвецов, невесело подумал Велга, оглядывая друзей.
— Ну, и какие будут идеи? — без особого энтузиазма осведомился он.
Положение отряда было аховым. Они выполнили поставленную задачу, но цена, которую пришлось отряду заплатить, оказалась довольно высокой. Степан Трофимович убит, Дитц и Майер тяжело ранены. Ранены также сам Велга и Вешняк. В довершение ко всему на полу, рядом с Дитцем и Майером, лежал теперь старший лейтенант Холод Юрий Алексеевич, чье серое, резко осунувшееся и постаревшее лицо не внушало радостных надежд. Рядом с ним, положив руку ему на грудь, сидела Аня.
Известие о героической гибели деда она восприняла спокойно. Только побледнела необычайно, так, что резче обозначились на лице веснушки, да громадные глаза ее стали еще больше. Прошептала одними губами: «Я знала» и снова обратила свой зеленый взор на Юрия Алексеевича.
— Как он, Анечка? — ласково спросил Стихарь.
— Умирает, — тихо ответила она. — Обширнейший инфаркт, судя по всему. Сердце не выдержало напряжения. Я его держу пока, но вернуть не сумею. И лекарств нет. Здешняя аптечка пуста. Когда отсюда уходили, все забрали подчистую.
— Может, попробуем договориться с этими? — посмотрел на потолок Шнайдер.
— Хрена с ними договоришься, — прошипел Вешняк, которого перебинтовывал Малышев. — Степан Трофимович вон пробовал. Звери.
— А сейчас, когда мы им всю малину обосра… извини, Анечка, — запнулся Стихарь. — И подавно.
— Что? — склонилась лицом к Юрию Алексеевичу Аня.
— Очнулся? — привстал со своего места Велга.
— Тихо…
Юрий Алексеевич на секунду открыл мутные от боли глаза и шевельнул губами.
— О господи! — всхлипнула Аня. — Умер…
— Ч-черт, — скрипнул зубами Велга и тяжело сел обратно на стул. — Жалко. Что он сказал?
— Он сказал… — Аня ладонью закрыла покойнику глаза и легко, будто и не сидела долго на корточках возле умирающею, поднялась на ноги. — Ищите запасной выход.
— Доигрались, Координатор?
— Не понимаю, о чем вы, Распорядитель.
— Верховный просто так не вызывает. Говорил же я, что вы слишком много внимания уделяете этим гуманоидам. В конце концов, они — не единственные разумные в нашей Вселенной.
— Несомненно. Но что-то в них есть, Распорядитель, что делает их непохожими на других.
— Каждый разумный индивидуален.
— Общие слова Я говорю о предназначении. О том предназначении, которое неподконтрольно ни нам, ни даже Верховному. С ним я объяснюсь, не беспокойтесь. А вот что делать с ними?
— А что с ними делать? Пусть живут себе дальше как хотят.
— Живут? Им не уйти or погони, а жизнь они заслужили.
— Скорее уж завоевали.
— Вот именно! Пожалуй… Да, сделаем так!
— Я вам не советую, Координатор. Верховный…
