безопасности, а также на природную бдительность собаки Барса.
Следующий день оказался ничем не лучше предыдущего — все то же нескончаемое болото, все та же вонь гнилой воды, все тот же изнуряющий и однообразный труд по продвижению собственного тела еще на один зыбкий шаг вперед, и еще на один, и еще… И снова наступил вечер, и снова показалась впереди твердая земля, и у отряда хватило сил пройти за несгибаемым Степаном Трофимовичем еще около двух километров до чистого лесного озерца, которого они достигли уже почти в полной темноте.
Потом стирали и сушили одежду, ужинали, спали, сменяясь поочередно на часах, и с рассветом снова шли, и в десять часов пятьдесят две минуты их проводник остановился и, вытянув руку вперед, сказал неожиданно звонким и молодым голосом:
— Это должно быть где-то там!
Только что они миновали очередной участок сплошного леса, и теперь впереди торчали невысокие, изъеденные ветром, дождем и просто временем, разбросанные там и сям среди елей и сосен скалы.
Стало заметно прохладней.
Небо над головой приобрело ту яркую нестерпимую голубизну, которая бывает иногда в конце лета, когда солнце еще не утратило свою силу, но холодный северный ветер живо напоминает о скорой, очень скорой осени и о том, что следом за ней неотвратимо заявится зима.
— И как же нам искать, если все тут под землей? — с недоумением в голосе осведомился Вешняк.
— Дубина рязанская, а еще разведчик, — добродушно покосился на него Стихарь — Ежели ракета взлетела из шахты, то сама шахта никуда ведь не делась, верно? Вот. Значит, ищи большую дырку в земле.
— Большую и глубокую, — сказал Майер, прищурившись, разглядывая скалы впереди.
— Плюс выжженные двигателями участки травы, — добавил Юрий Алексеевич. — Шахты должны быть расположены по окружности. Или по замкнутой кривой. В центре — командный пункт. Он тоже под землей, вплавлен в скальный грунт на глубине 30-50 метров, но сверху, думаю, должен быть какой-нибудь бетонный колпак с дверью.
— А расстояние от командного пункта до шахт? — спросил Велга.
— От пятисот метров до километра. Может, меньше. Может, больше.
— Барс найдет, — уверенно оказал Степан Трофимович и, ткнув рукой по направлению к скалам, скомандовал: — Ищи, Барс, ищи!
Темно-серый поджарый пес глянул на хозяина умными карими глазами, стремглав кинулся вперед и вскоре скрылся за ближайшей скалой.
— А мы — в цепь, — скомандовал Велга. — Интервал — пятьдесят метров.
Первую же пустую шахту они обнаружили уже через полчаса, а еще через пятнадцать минут заливистый лай Барса дал им знать, что собака тоже что-то нашла.
Это оказался вход в командный пункт.
И вход этот был намертво перекрыт.
Сплошная стальная плита зеленого цвета, утопленная в приземистый бетонный купол, серым пузырем торчащий среди живописных елей, не давала никаких поводов думать, что проникнуть за нее будет легко.
— Взорвем? — осведомился Велга.
— Вообще-то я надеялся, что дверь будет открыта, — сказал Юрий Алексеевич, задумчиво разглядывая сплошную сталь — Нет, взрывчатка тут бесполезна. Эта штука рассчитана чуть ли не на прямое попадание атомной бомбы. Хотя попробовать можно. Вдруг от сотрясения замок сработает? Или сломается…
От сотрясения сломалась, будто спичка, росшая совсем рядом высоченная ель и образовалась воняющая кислым дымом ямина. Дверь же не шелохнулась.
— Насколько я помню, — сказал Дитц, — по плану, разработанному у Герцога, в случае невозможности проникновения в командный пункт мы Должны подорвать сами ракеты. Так, чтобы они никогда уже не смогли взлететь. Для этого, как я понимаю, необходимо попасть в шахты, которые мы еще не обнаружили
— А между тем, — поддержал командира Майер, — не будем забывать, что сюда с наивозможной скоростью движется наш противник, и нам желательно успеть до того.
— Кстати, они будут здесь через три — три с половиной часа, — добавила Аня. — Я их уже чую.
— Через… Вы же утверждали, что у нас в запасе шесть-семь часов! — чуть не подпрыгнул Велга.
— Я и сейчас… — растерянно промолвил Степан Трофимович. — С чего ты взяла, внучка? Не могут они так быстро…
— Западный край болота пересох этим летом, дед, — сообщила Аня. — Помнишь, какая стояла жара в июне — июле? Да и не только в жаре дело. Он уже давно подсыхал. Если бы год-другой назад — да, шесть-семь часов форы. Сейчас только три с половиной. И это максимум.
— Интересное кино, — сквозь зубы пробурчал Вешняк.
— Что же ты раньше молчала?! — взвился Валерка.
— А нужды не было болтать, — спокойно окатила Стихаря зеленью своих глаз юная колдунья. — Мы и так очень быстро шли. На пределе. А теперь вот, когда время пришло, я и говорю.
— Дайте-ка мне кто-нибудь закурить, — попросил некурящий Юрий Алексеевич и уселся на поваленный ствол ели.
К нему со всёх сторон протянули сигареты.
— Взорвать ракеты можно, — затянувшись пару раз, сообщил он, — но это — крайний случай. Дело в том, что сами ракеты находятся в специальных капсулах, где поддерживается определенная и постоянная температура, давление… То есть сначала капсулу нужно вскрыть, откинув верхний колпак, потом засунуть внутрь взрывчатку… Опять же в этом случае нет полной уверенности, что мы приведем в абсолютную негодность саму ядерную боеголовку. Если даже ракету сломаем, а боеголовка окажется цела, то в умелых руках… Сами понимаете. — Что же делать? — тихо спросил Карл Хейниц, нервно оглянувшись по сторонам.
— Попробовать все-таки как-то добраться до командного пункта и запустить оставшиеся ракеты в космос. Это самый надежный вариант. Пусть болтаются на низкой орбите до тех пор, пока не упадут. А вероятность того, что они упадут кому-нибудь на голову, исчезающе мала. Можно еще запустить двигатели ракет, предварительно сломав автоматические замки на колпаках капсул. Тогда ракета просто расплавится внутри себя. Но в этом случае неизбежно последует радиоактивное заражение местности. Оно нам надо?
— Нам оно совсем не надо, — твердо заявил Степан Трофимович. — Мы с внучкой категорически против.
— Ищем шахту с ракетой. — Юрий Алексеевич решительно загасил окурок и поднялся. — А я сейчас спущусь в ту, пустую, которую мы уже обнаружили. Надо посмотреть, может, какие-нибудь коммуникации… — Он вдруг замер с открытым ртом и с размаху хлопнул себя по лбу. — Идиот! Вентиляция!! Ищите вентиляционный выход, он должен быть где-то рядом!
Уа-у-у!!
Пули рикошетом ушли в небо от гранитного валуна, и сверху на голову Велге мягко упала еловая веточка, срезанная одной из них.
— Вот б…дь! — неизвестно который раз за последние семьдесят минут выматерился Велга и, неловко повернувшись на бок, сменил магазин.
Огнем пекло распоротое пулей левое предплечье.
Последний, отметил он. Еще, правда, остались две хорошие гранаты «Ф-1» и его собственный «ТТ» с двумя же обоймами, но это было и все. Он оглянулся. За спиной торчала похожая на изъеденный кариесом зуб скала — последний рубеж его обороны, потому что дальше была только бетонная полусфера
