тебя были покрыты разводами персикового и розового цветов. Ты хандрила с тех пор, как Дэвид подписал аризонский контракт. Вероятно, поэтому ты дулась на меня. Я видела ненависть в твоих глазах. Она напугала меня, потом я разозлилась. Что плохого в том, чтобы переехать в Испанию? Ты заведешь новых друзей. Это позволит тебе расширить горизонты. Дэнни Брин будет регулярно приезжать с отцом, и ты сможешь пригласить на каникулы Люсинду.
Как только мы сели в машину, ты закатила скандал. Какой же у тебя злой язык, когда получается не по-твоему! Я знаю, что будет для тебя лучше всего, но ты не отстаешь от меня. Как и он, как и Мириам. Она имела наглость предложить, чтобы ты осталась здесь, с ней, пока я не обустрою испанский офис. Ты моя дочь. Да как она смеет! Жду не дождусь, когда наконец уберусь отсюда. Понимание того, что я могу сбежать, делает ожидание невыносимым. Две недели, и мы уедем.
Уже поздно. Даже шепот молчит. Сегодня вечером я просматривала альбом. Это моя хроника твоей жизни. Хроника моей реальности, какой я ее сделала. Я добавила последние фотографии из Испании. Какими довольными мы выглядим! Мы улыбаемся в камеру.
Потом я перелистала в начало… где все началось. Годы звали меня. Душевная боль и разочарование… шепот о том, что могло бы быть. В конце концов я закрыла альбом и вершась к Судебной книге, по которой в один прекрасный день мы все будем судимы по делам нашим.
Глава пятидесятая
Карла
Она закончила читать рукопись и собрала листы в стопку. У этих мемуаров, по крайней мере, хороший конец. Ей последнее время нравились концовки с искуплением. Часы пробили семь вечера. Фрэнк должен подъехать через час. Время включать духовку. Прежде чем уйти из офиса, она открыла сайт wwwiindisobelgarclner.com. Все функции и новостная лента, все аудио– и видеоматериалы относительно исчезновения Исобель ссылались на архивные страницы. Карла поняла, что не в силах это читать. Поэтому она каждый день переходила на страницу с контактной информацией. Время от времени она получала электронные письма от студентов, которые хотели взять у нее интервью и включить его в свои дипломные работы. Журналисты и документалисты также писали ей, но она упорно отказывалась давать интервью и не позволяла цитировать себя. Интернет стал щитом, который защищал ее, и у нее не было желания позволять кому-то проникнуть за него.
В этот вечер было только одно электронное письмо. Снова Миранда Мей. Карла вздохнула и уже хотела пометить письмо как спам, но любопытство взяло верх. За прошедшие годы она много раз получала от этой женщины письма, а в последнее время – электронные послания. В основном это были вариации на одну тему: ищи дочь в месте камня.
Однажды, увидев в газете объявление Миранды о проведении лекции на тему экстрасенсорики, Карла посетила ее. Она вошла в небольшой коттедж при дороге, в котором сильно пахло жженым торфом и ладаном. В ушах и на шее Миранды блестела дешевая бижутерия. На запястьях позвякивали браслеты, а кольца вспыхивали каждый раз, когда она шевелила руками. Ее волосы, которые выглядели так, словно к ним не прикасались с пятидесятых годов, были заколоты гребнями со стразами.
– Это все барахло, – сообщила она Карле. – Но мне нравится блистать, а когда вы доживете до моих лет, то поймете, что выбор невелик. – Она взяла руки Карлы и взглянула на ее ладони. – Ваш выбор призрачен.
Слушая ее, Карла удивлялась все больше и больше. Миранда выпустила ее ладони и начала раскачиваться взад-вперед, словно на нее давило бремя предсказания.
__Вы любите мужчину, который греет вашу постель, – сказала она. – Вы любите его разумом и телом. Но не здесь. – Она выпрямилась и прижала руку к груди. – Вы не любите его сердцем и никогда не полюбите.
Вечером пришло очередное электронное письмо от Миранды. На этот раз оно звучало еще более таинственно, с неким библейским подтекстом.
Карла, выключая компьютер, подумала, что Миранду определенно нужно пересылать в папку «Спам», но каким-то непостижимым образом она всегда оставалась в папке с входящими сообщениями.
Глава пятьдесят первая
Джой
Когда солнце восходит над Бурреном и серовато-белый зверобой покрывает известняковый пейзаж желтыми лепестками в Рокроузе царит тишина. Листья осины чуть колышутся полуразвалившийся коттедж по соседству, обвитый вьюнком' маячит в жемчужно-белом свете. Везде тихо, однако Джой вздрагивает. По какой-то причине она проснулась. В ее сны ворвался странный звук. Она спрыгивает с кровати и открывает дверь. Какое-то время она колеблется, а потом, охваченная страхом, бежит к спальне матери и принимается стучать Она несколько раз называет ее по имени и наконец слышит слабый всхлип. Это путает ее, поскольку она знает, что мать зовет на помощь и что за закрытыми дверьми все покрыто кровью.
– Поверните налево к лугу Доулинг и поезжайте до самого дома!
Она кричит в телефонную трубку, не понимая, как можно говорить четко и ясно, когда мир вокруг воет. «Скорая помощь» уже выехала. Она бежит к двери и пинает ее, как делают это по телевизору полицейские, выбивающие дверь ударом ноги, но дверь остается на месте. Пятнышко, громко лая, мечется на лестничной площадке.
Вчера у них был скандал из-за Испании и отказа Джой переезжать туда. Она впечатывается плечом в дверь и вспоминает каждое необдуманное слово, которое сказала матери.
Гнев наполняет ее расплавленным свинцом, когда она звонит отцу и попадает на автоответчик. Она ненавидит его за то, что он на другом конце света, когда нужен ей здесь и сейчас, в этот момент, чтобы сильным ударом выломать дверь спальни. Она звонит Мириам, а потом опускается на пол и сидит так, пока не слышит вой сирены. Мириам вбегает вслед за санитарами, бросается наверх, прыгая через ступеньку, и заключает Джой в объятия. Глаза у бабушки еще заспанные, но она пытается улыбаться, пытается сделать вид, что все в порядке.
Никки водит карету скорой помощи. В блестящей куртке и ботинках она выглядит иначе, не так, как рядом с Диланом на пляже и в мокром купальнике. Она не позволяет Джои войти в комнату, но Джой видит все, прежде чем Никки успевает захлопнуть дверь. Все так, как она опасалась. Она ждет снаружи с бабушкой. Потом дверь распахивается и ее мать выносят на носилках.
– Мне очень жаль… жаль… жаль… жаль… Это моя вина. Я не хотела так говорить!
Джой идет возле носилок, не ощущая боли, когда мать крепко сжимает ее ладонь. Она все не может прекратить извиняться перед ней. В конце концов Никки говорит, что ей надо успокоиться и поддержать мать.
В карете скорой помощи глаза матери блестят ярко, словно сапфиры. Она снова хватает Джой за руку и притягивает ее поближе, все время шепча:
– Слова неверны… ожидаю увидеть своих мертвых младенцев и Слепого жеребца, топчущего мои сны и правду, написанную кровью… в книге… в крови… книге… крови…
