Орричетти усмехнулся:
— Ты не нуждаешься в том, чтобы старик вроде меня говорил тебе, что твоя красота становится с каждым годом все более совершенной. — Тень печали пробежала в его нежных серых глазах. — Стефано очень гордился бы тобой.
Алессандра вздохнула:
— Спасибо тебе, Пьетро, за добрые слова!
Прядь волос упала ей на лицо, и она убрала ее, задумчиво намотав черный локон на палец. Однако, испугавшись, что все эти воспоминания заставят ее расчувствоваться до слез, Алессандра поспешила переменить тему разговора:
— А Фредерико знает, что у него есть соперник в ораторском искусстве?
Как она и надеялась, Орричетти снова усмехнулся, правда, его улыбка быстро сменилась серьезным выражением.
— Фредерико… — повторил он. — Мне казалось, что ты не будешь возражать против компании старинного друга. Однако все чаще думаю, что ошибался.
Алессандра отвела глаза.
— Мы расстались с ним не при лучших обстоятельствах, но, прошу тебя, не кори себя за свое решение. Не о чем беспокоиться. Мы сошлись на том, что ничто не может помешать сердечным рабочим отношениям.
Граф чуть наклонился к ней.
— Все это имеет какое-то отношение к политической активности Фредерико в Милане? — спросил он.
Алессандра уже решила, что чем меньше известно ее старому другу, тем лучше. Поэтому сказала:
— Пьетро, мне бы не хотелось ворошить прошлое.
Орричетти крепче сжал ее руку, и ей стало легче от тепла его кожи, проникавшего сквозь перчатку.
— В таком случае я не буду больше говорить об этом, дорогая, — произнес он. Вокруг них слышалось ритмичное потрескивание такелажа и шум волн, бьющихся о борт яхты. — Единственное, что я могу тебе сказать, — если захочешь посекретничать или излить кому-то душу, я всегда к твоим услугам.
В отблеске сверкающих бронзовых деталей яхты серебристые волосы графа обрели мягкий золотистый оттенок. Пряди волос растрепались на ветру, и их кудрявые кончики ласково поглаживали щеку маркизы.
Джек отвел глаза от своего альбома, силясь справиться с приступом раздражения. Вполне естественно, что Алессандра предпочитает откровенничать со старым другом, а не с незнакомцем. К тому же, без сомнения, спокойствие графа поможет совладать с любыми переживаниями.
Заскрежетав зубами, Джек добавил еще несколько карандашных штрихов к чудесному портрету пирата, который рисовал для Изабеллы, чтобы порадовать девочку.
— Чертовски хороший рисунок! — воскликнула Изабелла, но тут же зажала рукой рот. — Ох, простите, я не должна говорить слово «чертовски».
— Твоя тайна умрет со мной, — прошептал Джек в ответ.
Девочка рассмеялась.
— Мне кажется, ему нужен шрам на щеке и серьга. А еще чертовски огромная абордажная сабля, — добавила она.
— Не искушай судьбу, чертенок, — предупредил Джек. — А то я могу попросить капитана порубить тебя на ножи с вилками. — Он пририсовал пирату попугая на плече и передал рисунок Изабелле. — Ну вот, а теперь попробуй дорисовать его сама.
Изабелла взялась за дело, а Джек вытянул вперед ноги и оперся локтем о спинку стула.
— Похоже, твоя мама и граф Орричетти — добрые друзья, — заметил он невзначай.
— О да, он часто приходил на нашу виллу на озере, — сказала девочка. — Они с папой были близкими друзьями.
— А-а… — протянул Джек.
Ему стало неловко оттого, что он использует ребенка для получения информации! Однако не стоит забывать, что война — дело грязное, и до тех пор, пока он не выяснит, за что борется, придется использовать любую тактику.
— А синьор Беллазони? Насколько я понимаю, он тоже часто захаживал к вам?
— Фредди? — Изабелла задумчиво погрызла кончик карандаша. — Он был очень добр ко мне и маме, когда папы не стало. Он приносил мне игрушки, а мама… смеялась, когда он приходил. — Тут между ее бровями залегла крохотная складочка. — Но однажды я слышала, как дворецкий говорил маминой горничной, что он остроязычный демо… деми…
Не вспомнив нужного слова, Изабелла пожала плечами.
«Демагог», — догадался Джек. Ему тут же захотелось узнать, что именно имел в виду дворецкий маркизы, и он сделал в уме пометку о том, чтобы осторожно навести справки о прошлом златовласого итальянца.
— Понятия не имею, что ты имеешь в виду, — произнес Джек. — Но люди часто говорят всякие глупости, так что я бы на твоем месте не стал переживать из-за этого.
Изабелла нарисовала высокие ботфорты и стала заштриховывать их карандашом.
— Я скучаю по Италии, — проговорила она. — Но мама говорит, что мы никогда не сможем вернуться туда.
— Не сможете? Почему?
Девочка еще раз пожала плечами, причем приподняла их так высоко, что коснулась ими ушей.
— Мама не объясняет, — сказала она. — Когда я спрашиваю ее, она отвечает одно и то же.
Скривив губы, Изабелла понизила голос и с пугающей точностью воспроизвела строгий тон матери:
— «Мы должны думать о будущем, tesoro, а не о прошлом».
Если бы они говорили не о столь серьезных вещах, Джек рассмеялся бы. Вместо этого он задумчиво посмотрел на чаек, круживших над их головами. Еще одна тайна маркизы.
— Что ж, наверное, у нее есть причина так говорить, — заметил он.
Изабелла принялась рисовать пирату устрашающих размеров пистолет.
— Может быть, она убила кого-нибудь на дуэли, — сказала девочка.
Тут уж Джек не смог сдержать улыбки.
— У вас очень богатое воображение, мисс Изабелла, а для человека, занимающегося искусством, это большое достоинство, — промолвил он. — Однако в реальной жизни тебе надо быть внимательнее и не говорить столь чудовищных вещей.
— А я не всегда все придумываю. — Украдкой посмотрев на мать, Изабелла придвинулась ближе к Джеку и прошептала: — Мне не следует говорить об этом, но мы очень спешили, уезжая из Каза-Нероли. Была ночь, и я даже не смогла захватить с собой любимую куклу.
Джек взъерошил ей кудряшки.
— Да может быть масса причин, заставивших вас уехать в столь неподходящее время, — сказал он. — Путешественники должны учитывать очень много вещей: расписание паромов, время для пересечения границы, подходящие световые часы для проезда по горным дорогам.
Похоже, ему не удалось убедить Изабеллу.
— Возможно, — сказала она. — Но Перри считает, что все это неспроста.
— А знаешь, что считаю я? — спросил Джек.
Карандаш застыл в воздухе.
— Я считаю, что вам с Перри надо прекратить чтение всех этих кровавых сказок про пиратов. — Однако не успел Джек договорить, а в его голове уже мелькали десятки возможных причин весьма странного поведения маркизы.
На пистолетах с двадцати шагов?
Нет, совершенно невозможно представить себе, что маркиза Алессандра делла Джаматти способна кого-то убить. Однако дружок Изабеллы совершенно прав: все это что-нибудь да значит.
