внезапное вторжение напомнило Ремингтону о том, что у него не было никаких оснований находиться здесь, наедине с Лили, и уж тем более не было никакой необходимости закрывать двери. Поскольку Диксби ушел, герцог обрушил все свое раздражение на Лили.
Девушка между тем отряхнула руки и стала быстро выползать из-под инструмента.
– Слава Богу, что ваш слуга не болтлив. Мы, должно быть, выглядим не слишком прилично.
– Не слишком прилично? – повторил он, поднимаясь на ноги. – Моя милая леди, каждая секунда, проведенная вами в моем доме, – это верх неприличия. Я установил некоторые весьма четкие правила в самом начале этого визита, и вы уже сумели нарушить их. Удивительно: вы помните столько подробностей из истории пианино и при этом не можете усвоить суть нашего с вами разговора, состоявшегося всего два дня назад.
– Память – очень странная вещь, сэр, разве нет? – Она подняла чехол и начала натягивать его на клавесин. – Теперь, когда вы сказали, я припоминаю ваш совет не ходить в эту комнату. Хотя вы записали все ваши правила, но список показался мне слишком трудным для запоминания. Боюсь, я нарушу еще не одно из ваших правил, прежде чем этот… этот визит кончится. Вы не могли бы помочь мне накинуть чехол?
Он резким рывком накинул покрывало на инструмент, не заботясь о вновь поднятой туче пыли. Она не забыла его правил. Он готов был поклясться собственной жизнью. Она смотрела на него этими невинными глазами и попросту не обращала внимания на его слова. Вчера, когда он объездил весь Лондон в поисках человека, который мог бы помочь ему решить ее же проблемы, она велела своей служанке облазить весь дом. А сегодня сама принялась за исследования. У него же были весьма веские причины для того, чтобы предельно ограничить передвижения Лили и ее служанки по дому. Он решил, что пора проявить твердость.
– Похоже, мне придется не спускать с вас глаз, чтобы быть уверенным, что ваша память вас не подводит.
– О, я не думаю, что это необходимо, – сказала она быстро. – Было бы лучше – для всех нас, – если бы вы просто позволили мне продолжить мое путешествие. У моей тетушки Амелии есть небольшой летний коттедж в Брайтоне. Я и Элис могли бы там остановиться.
Выражение надежды на ее лице странным образом успокоило его.
– А вы весьма настойчивы, не так ли?
Было ясно, что она намеренно пренебрегает его распоряжениями, чтобы вывести его из себя и таким образом добиться-таки своего. Если бы она участвовала в интригах отца, то не пыталась бы с таким упорством разрушать его планы. Поняв это, герцог испытал одновременно и облегчение, и гнев – облегчение оттого, что она не причастна к попыткам поймать его в ловушку, и гнев на ее отца, которого он все же подозревал.
– Вы никуда не уедете отсюда до тех пор, пока я не получу известий от вашего отца. А пока постарайтесь все-таки придерживаться правил.
– Как вам угодно. – Она холодно кивнула ему. – А теперь, если вы не возражаете, мне бы хотелось привести себя в порядок.
Не менее холодно кивнув ей в ответ. Ремингтон молча смотрел, когда она проходила мимо, направляясь к двери. Вся покрытая пылью, она тем не менее ухитрялась держаться с поистине королевским достоинством. Ее равнодушие больно его задело.
– Кстати, к вашему банту прицепилось огромное количество паутины. И… О! Я, кажется, вижу и самого паука!
Лили отчаянно завизжала, резко сорвав с головы мерзкий липкий комок, заодно сдернула бант, освобождая волосы. Она ворошила их, пропуская сквозь пальцы, наконец принялась трясти густую сверкающую гриву обеими руками…
– Его больше нет? – с надеждой спросила она. Герцог потер подбородок, ощутив под пальцами катышки из пыли.
– Кажется, я ошибся. Там не было паука.
Ее испепеляющий взгляд чуть не прожег его насквозь. Боже, как же она была хороша, когда сердилась! Ее стоило подразнить, чтобы увидеть, как эти карие очи мечут молнии, как волнуется высокая грудь. Она яростно перекинула свою густую спутанную гриву за спину и, резко развернувшись, вылетела из комнаты. Необыкновенное, загадочное создание. То – королева, то – озорной сорванец. Он никогда не знал, чего ждать от нее в следующую минуту.
Совершенно забыв о том, что он только что опасался быть погребенным под обломками, герцог прислонился к клавесину спиной, задумчиво глядя на дверь. Улыбка на его лице постепенно сменилась хмурой озабоченностью. Какой бы он ни представлял себе Лили Уолтерс раньше, женщина, которая сейчас вышла из этой комнаты, не имела с тем образом ничего общего. Любуясь все эти годы ее красотой, он отнюдь не обольщался относительно ее ума и душевных качеств. То, что он обнаружил, повергло его в изумление. За маской легкомысленной глупенькой красавицы таился блестящий острый ум, так тщательно скрываемый, что ему лишь на какое-то мгновение открылась настоящая Лили.
Так что же скрывала она под маской простодушной дурочки?
6
Сэр Малкольм Байнбридж откинулся на спинку кареты и положил руки на резной набалдашник трости. Хотя его волосы давно поседели и под большими усами скрывались глубокие морщины, проницательные голубые глаза сверкали по-прежнему молодо.
– Наемные экипажи становятся год от года хуже, вы не находите? – спросил он у своего попутчика. – Чувствуете, как тут пахнет? Словно кто-то разлил целый галлон рома.
– Да Бог сними, с экипажами, – отозвался граф Кроффорд. – Я сейчас вообще ни о чем не могу думать. Вы себе не представляете,как я был огорошен известием о том, что вы, оказывается, в туже ночь, когда состоялся бал у Эшландов, уехали из Лондона. Именно в эту проклятую ночь!
Байнбридж сочувственно кивнул.
– Послание, расшифрованное Лили, потребовало от меня срочного отъезда. Я только вчера получил ваше письмо и вернулся сразу, как только позволили обстоятельства.
Граф Кроффорд провел рукой по волосам и издал тяжелый вздох,
– Простите, Малкольм, за некоторую назойливость. Но эта история не дает мне спать по ночам.
– К сожалению. Лили находится не в Брайтоне, – вздохнул граф и поведал другу о том, что произошло уже после того, как он отослал сэру Малкольму письмо.
Байнбридж был поражен предприимчивостью герцога Ремингтона, не позволившего Лили ехать к тетке в дилижансе, но отнюдь не обеспокоен. А при рассказе о замечательной беседе, что состоялась между графом и Ремингтоном наутро в клубе, он даже улыбнулся.
– Могу себе представить, что Ремингтон подумал о вас по поводу этой истории с тетушкой Амелией.
– Это еще не самое худшее, – ответил граф с тяжелым вздохом. – Я был вынужден согласиться с его предложением спрятать Лили у него, в его лондонском доме. Он просто не оставил мне другого выхода. И теперь она там, прямо в логове самого отъявленного распутника в Лондоне. Если этот ловелас и впрямь так опасен для женщин, как говорят…
Байнбридж нетерпеливо прервал его, постучав тростью по полу экипажа:
– Успокойтесь, Кроффорд. Все не так уж плохо. Я полагаю, вы потребовали от герцога каких-нибудь гарантий в отношении вашей дочери?
Граф Кроффорд похлопал перчатками по ладони.
– Разумеется, я потребовал гарантий. Он дал мне слово чести.
– Что ж, этого достаточно. Если он дал вам слово, значит. Лили ничего худого не угрожает. Я даже думаю, что в доме Ремингтона она в большей безопасности, чем была бы в Брайтоне.
– Ну это как сказать, – резко возразил граф. – Не думаю, что вы или я знаем его настолько хорошо,
