подбородку.
– У него был более округлый подбородок, не такой твердый, как у вас, более мягкие линии… Нос был не очень виден из-под руки, но, должно быть, он был очень большой. Я могла видеть только эту часть: от сих до сих. – Она провела пальцем от переносицы до губы, с удивлением обнаружив, что кожа у него влажная от пота. Да, действительно в комнате стало как-то слишком жарко. Ее пальцы пробежали по линии рта, очертив губы.
– Мне кажется, рот у него был меньше, чем у вас.
Его голос звучал странно глухо, когда он спросил:
– Это все, что вы можете вспомнить?
Он посмотрел вниз и встретился с ней взглядом. Губы Лили приоткрылись от удивления. В его глазах отражалось ее собственное желание. В них горел тот же сжигающий его изнутри огонь, что заставлял с бешеной скоростью стучать ее сердце. И в этот миг в ее смятенном сознании неожиданно вспыхнула мысль, что время – ее злейший враг. Через несколько коротких дней она вернется в дом отца, к жизни, полной лжи. Ремингтон скорее всего женится на Маргарет Грэнджер еще до конца этого года. И эти минуты уже никогда и нигде не повторятся.
Она кивнула, не зная хорошенько сама, отвечала ли она на его вопрос или давала согласие в ответ на невысказанную просьбу, горящую в его глазах.
Чуть помедлив, он наклонился и легонько коснулся губами ее губ. Она не могла двигаться, не могла дышать. Мягким ласкающим движением, напоминающим слабое дуновение ветерка, он нежно провел губами по краям ее рта. Последовавший вслед за этим поцелуй показался ей почти целомудренным. Его губы двигались по изгибам ее губ очень нежно, как будто он просто хотел навсегда запомнить их форму. Через мгновение он отстранился от нее.
Кончики его пальцев коснулись ее лба, но Лили не открыла зажмуренных глаз, хотя испуганно вздрогнула. Он провел линию по ее бровям, вокруг глаза, по переносице и до противоположного виска. После мгновенного колебания его пальцы скользнули по щеке, погладили подбородок… затем он стал ласкать другую щеку. От этой благоговейной ласки у нее захватило дыхание – совсем так же, как и от поцелуя. А он сам чувствовал то же, что она? Когда она трогала его лицо. Он коснулся середины ее лба и провел пальцем по носу, очертил полуоткрытый рот, а потом кончик его пальца медленно прошелся по краю ее зубов. Не думая, что она делает, Лили чуть тронула языком его палец.
Она услышала резкий всхлип, и в тот же миг он прижал ее к себе с такой силой, что она не могла вздохнуть. Потом он наклонил к ней голову, но пока не целовал. Обняв ее одной рукой за плечи, он намотал на другую ее длинные пушистые волосы, и теперь они оба оказались словно в огненном кольце… Она тихо вздохнула, а он поймал зубами ее нижнюю губу и чуть потянул… и вот уже ее рот оказался в плену горячих губ.
Ни в чьих объятиях она не испытывала ничего подобного. Некоторые из самых дерзких ее поклонников пытались несколько раз сорвать у нее поцелуй, но это лишь раздражало и смущало ее, она давала в таких случаях решительный отпор. А сейчас она сама так крепко обняла Ремингтона за шею, что у нее заболели от напряжения руки. У нее вообще все болело. И пылало… Почему? Ведь в комнате совсем не жарко.
А его поцелуи становились все более требовательными и неистовыми. Он настойчиво старался разомкнуть ее губы. И когда она в конце концов подчинилась, его язык проник к ней в рот и кончик прикоснулся к ее языку. Она судорожно вздохнула и инстинктивно попыталась вырваться, но он не отпустил ее. Его язык снова заскользил по ее губам, но потом с мягкой настойчивостью опять проник в сладостную глубину ее рта. Она никогда даже не подозревала, что можно так целоваться. Она инстинктивно поняла, что он приучает ее к этой дивной ласке, учит ее наслаждаться ею. И тогда она сама начала повторять его движения, точно так же касаясь языком его губ. Он в тот же миг отстранился от нее.
– Мы не должны этого делать, – произнес он, прерывисто дыша.
У Лили кружилась голова. Она бессильно ее опустила. Его губы щекотали ей ухо. Он нежно сжал зубами мочку. Это заставило ее затрепетать и еще сильнее к нему прижаться.
– Останови меня, Лили. Пока еще я могу!
Лили вздохнула. Она так любила его голос, будивший в ней запретные желания. Сейчас она ощутила себя совсем другим человеком, той женщиной, какой она могла бы быть, если бы война кончилась раньше и ей не пришлось бы иметь дело с Военным департаментом. Эта Лили могла подчиняться и велениям своего сердца и поощрять ухаживания мужчины, которого полюбила в тот же миг, как впервые его увидела. О… она, конечно, не стала бы поддаваться его влечению, если бы не чувствовала, что это не просто страсть…
Его губы осторожно двигались по краю ее уха, в то время как руки ласкали плечи. И вдруг… его ладонь легла ей на грудь. Девушку охватил страх. Неужели она действительно так безрассудна, что готова позволить ему воспользоваться ею. Ведь она станет просто очередным его трофеем, о котором он и думать забудет через несколько месяцев. Боль, пронзившая ей сердце от этой мысли, все нарастала, пока не сделалась невыносимой. Он был прав. Они не должны этого делать. И огонь, полыхавший в ней, начал гаснуть.
Тем временем он обхватил ее за шею и опрокинул на подушки. Лили вскрикнула скорее от удивления, чем от боли, но Ремингтон, взглянув на ее шею, тут же разжал руки и нежно обнял за плечи.
– Господи, девочка, прости меня. Я причинил тебе боль?
Он хотел дотронуться до синяков на ее горле, но она оттолкнула его и, вырвавшись из его объятий, отпрянула и соскользнула с его колен. Видимо, он хотел утешить ее. А кончились эти его утешения тем, что она совсем потеряла голову. Ничего не осознавая, кроме стыда и обиды, она выпалила:
– Уходите. – Слова сами срывались у нее с языка. – Ваше поведение совершенно недопустимо. Вы же говорили, что мы должны оставаться только друзьями, а теперь сами нарушаете свое слово. Вы хотите, чтобы я следовала вашим правилам, а сами не можете держать себя в руках. Я думаю, вам сейчас лучше уйти отсюда!
Ремингтон посмотрел на нее так, словно она на его глазах превратилась в какую-то странную зверушку. Выражение нежной тревоги постепенно исчезло с его лица. Он опустил голову и несколько раз глубоко вздохнул, словно пытался восстановить дыхание после какого-то огромного физического напряжения. Не глядя в ее сторону, он с трудом произнес:
– Перестаньте смотреть на меня так, будто я вас ударил.
Лили в этот момент старательно натягивала на себя простыню, укрываясь до самого подбородка.
Он передвинулся на край кровати и оперся подбородком на сложенные в замок руки.
– Черт возьми. Лили. У меня и в голове не было ничего дурного. – Он растерянно провел рукой по волосам. – Я совершенно не собирался целовать вас, когда шел к вам в комнату. Это из-за вас я постоянно нарушаю мои правила.
Лили от изумления открыла рот.
– Вы хотите сказать, что это я во всем виновата?
По выражению его лица нетрудно было догадаться, что именно это он и хочет сказать.
– Все дело в том, как вы смотрите на меня. Ваш взгляд… Одним словом, вы больше не должны так на меня смотреть.
Она в ярости взглянула на него.
– Да как смеете вы обвинять меня! Я ведь не просила вас меня целовать! – в ярости крикнула она, мгновенно забыв о своем смущении.
Он ничего не сказал, да в этом и не было необходимости. Она и так все прочла по его глазам.
– Вы… вы так самонадеянны…
– Но согласитесь, что ваш ответ на мою дерзость вряд ли можно было назвать возмущением, – отрезал он. – В нашем с вами положении совершенно необходимо держать свои чувства под контролем. Достоинство и благоразумие. Вот о чем нужно помнить, особенно женщине, если она, конечно, не стремится специально создать ситуацию, опасную для ее чести. Так вот, сударыня, если вы и впредь намерены соблазнять меня, имейте в виду: никаких предложений руки и сердца не последует, и вашу репутацию я спасать не намерен…
– Так вы полагаете, я намеренно все подстроила?
