сопровождали два человека из деревни: один — почти старик, а другой — довольно молодой.
— Ваши вендийские соседи ушли из своей деревни, — ответила Ханна. — Я бы посоветовала вам отвести людей в другую деревню, где укрепления сильнее.
— Они не пойдут, — объяснила диакониса, — они не доверяют вендийским соседям.
— Если они верят вам, то вы должны убедить их. Несколько часов назад мы столкнулись с куманами. Будут и другие налеты. Вам нужно или перебраться в другую деревню, или попытаться укрепить стену и приготовиться к войне. Она может и не начаться, но лучше быть готовыми к худшему.
— Мудрые слова, «орлица». Я сделаю что смогу.
Дождь наконец кончился, и Ханна пошла но лагерю, надеясь отыскать палатку принца Эккехарда, а в ней Ивара. Через некоторое время она увидела, что он молится вместе с другими. Службу вел молодой человек с приятным голосом. Каждое его слово казалось исполнено глубокого смысла, которого она, Ханна, не понимала, и от этого чувствовала себя неловко.
— Молим Тебя, Владычица, смотри на нас, как смотрела Ты на своего Сына…
Услышав эти слова, она вздрогнула, но упрямо осталась стоять, ожидая, пока служба закончится и она сможет поговорить с Иваром. Тот заметил ее и вышел.
— Ты до сих пор не отрекся от своей ереси! — взволнованно сказала она. — И даже совратил принца Эккехарда! Почему ты не в свите маркграфини Джудит? Не в монастыре? Разве ты не понимаешь, что идешь по опасной дороге?
— Это не ересь, Ханна. — Ивар сильно изменился с их последней встречи. В его голосе звучала та же уверенность, что и у молодого человека, ведущего службу, хотя и без его вдохновения. — Это правда. Ты не видела чудо — возрождение феникса. Если бы видела, то поняла бы, почему принц Эккехард теперь молится с нами, хотя раньше едва терпел нас.
— Какое чудо? — спросила она, не уверенная, что действительно хочет услышать ответ. Рядом с этим новым Иваром она чувствовала себя старшей сестрой. Раньше он походил на буйно разросшийся шиповник, а теперь — на виноградную лозу, крепкую, упрямо вцепившуюся в землю. Он стал совершенно другим человеком.
— Чудо исцеления… — Тут его взгляд упал на кольцо у Ханны на пальце, и выражение лица Ивара резко изменилось. — Что это? Какой-то богатый лорд соблазнил тебя земными благами?
— Это король наградил меня за верную службу! — разъяренно воскликнула она. — Как ты смеешь меня обвинять…
— Лиат сделала то же самое! — выкрикнул он.
Вероятно, услышав это имя, молодой муж маркграфини Джудит позвал его, и, коротко попрощавшись, Ивар поспешил к нему. Неужели их прошлая близость сошла на нет? Ханна расстроенно пошла прочь, собираясь лечь спать и забыть обо всем. Но не тут то было. Где бы она ни устраивалась, одеяло тотчас промокало, и Ханна никак не могла уснуть Она лежала, закрыв глаза, и вертела на пальце кольцо с изумрудом.
На рассвете, когда они уже собрались выступать в поход, в лагерь снова пришла диакониса с двумя спутниками.
— К востоку отсюда заметили армию под вендарским знаменем, — сказала она, переводя слова старика. — Жители отступят к старому форту на севере. Там они хотят приготовиться к штурму. Он хочет дать вам мальчика, который проведет вас туда, где видели войска, если только вы обещаете отпустить парнишку, как только встретите первых разведчиков той армии. — Когда старик договорил, диакониса добавила: — Я предупреждала, что они не доверяют вендийцам.
Они договорились, и теперь молодой человек стоял возле лошади Ханны, нервно пританцовывая на месте. Капитан Тиабольд в награду вручил ему шерстяную тунику и пару ботинок — эти вещи остались от «льва», который умер от дизентерии, и никто не хотел их брать.
Парнишка оказался неразговорчивым — за весь день он не промолвил ни единого слова. Сначала он вел их прямо на восток, потом по узкой тропке на юг, а потом по широкому, но мелкому ручью — на северо-восток. Днем они встретили разведчиков, и Ханна поняла, что они и в самом деле почти добрались до армии принцессы Сапиентии. Доведя их до нужного места, паренек исчез за деревьями, которые росли возле реки. Ханна поняла, что это лишь приток, а сама река, широкая и глубокая, течет дальше.
Боян разбил лагерь у слияния реки и ручья, возле небольшого холма. На севере виднелся густой лес, а на юге и западе расстилалась открытая степь. На востоке поднималась гряда холмов. Возвышение, возле которого поставил свою палатку Боян, увенчивало какое-то древнее сооружение, вероятно крепость. До сих пор сохранились рвы и остатки стен, а наверху камни образовывали круг. Некоторые из камней упали на землю, но отсюда было трудно судить, насколько велики повреждения. Боян — а Ханна нисколько не сомневалась, что он сам выбирал место для лагеря, — поставил свой шатер под защитой земляного вала. В нескольких шагах от шатра принца стояла повозка его матери. Интересно, кераитская принцесса еще там? И сны Ханны только сны или все это происходило на самом деле?
Сейчас она все узнает.
Лагерь был на военном положении. Вокруг палаток, располагавшихся группами, были вырыты канавы — не очень глубокие, но достаточные, чтобы замедлить продвижение всадников. Во все стороны были посланы разведчики. Многие солдаты дремали прямо в доспехах, прижимая к себе копья, как возлюбленных. Некоторые лошади остались не расседланными, других сейчас поили и чистили, третьи паслись на лугу к северо-востоку от лагеря, за ними следили не меньше дюжины воинов.
Приветствовать прибывших вышла чуть ли не половина лагеря. Ханне казалось, что никогда раньше она не видела такого количества солдат, разве что в битве при Касселе, когда Генрих разбил армию герцогини Сабелы. На ветру развевалось знамя принцессы Сапиентии. Над лагерем реяли и другие знамена, но Ханна узнала лишь одно — прыгающая пантера. Знамя маркграфини Джудит.
Когда они вошли в лагерь, их отряд разделился. Ханна не вполне поняла, по какому принципу произошло это деление, но к палатке принцессы Сапиентии она подошла в сопровождении принца Эккехарда, лорда Дитриха, командира всадников, посланных королем Генрихом, и капитана Тиабольда, представляющего «львов».
Принцесса сидела на полу и ела сливы, наблюдая за тем, как ее муж играет в кости с молодым вендийским дворянином и пышно одетым унгрийцем. У последнего были такие длинные усы, что он завязал их на спине, чтобы не мешали играть. Рядом стоял брат Брешиус. Именно он тактично прервал игру, хотя принцесса уже увидела принца Эккехарда, а может, и Ханну. Возможно, воссоединение будет не таким уж приятным.
Боян не забыл Ханну:
— Снежная женщина вернулась к нам!
— Вы приехали от моего отца, — более прохладно сказала Сапиентия, глядя на мужа и сжав губы. — А это кто? Эккехард?
— Сестра, разве ты не рада видеть меня?
Принц спешился и подошел к сестре, не ожидая разрешения. Она обняла его и расцеловала в обе щеки. Эккехард был выше Сапиентии почти на голову, но и она за прошедшие месяцы окрепла и раздалась в плечах, так что, схватись они на кулаках, неизвестно, кто вышел бы победителем из схватки.
— Боже Всемогущий, да это же маленький кузен, — насмешливо произнес молодой дворянин, который играл с Бояном в кости. — Я думал, куманы вас заживо сожрали!
— Нет, спасибо, Уичман. — На мгновение показалось, что Эккехард и молодой вельможа подерутся, но Боян встал между ними.
— Господь с нами! — воскликнул он. — К нам прибыли новые войска! Теперь можно спокойно встречать куманов лицом к лицу.
Быстро произведя несложные подсчеты, Сапиентия разозлилась:
— Двести «львов»? Тридцать тяжелых всадников и сорок легких? И Эккехард с дюжиной необученных мальчишек и пажей? Это все, что прислал мой отец, «орлица»? Ты что, не сказала ему, в каком мы положении?
— Я точно передала сообщение, ваше высочество, — сказала Ханна.
— Ну-ну, жена, — вмешался Боян. — Львица не должна набрасываться на орла, ведь он — только вестник. — Собственный каламбур рассмешил его, и Боян громко расхохотался: — А с теми силами, что
