— Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким умрет, — так же не смог промолчать доставший сигареты Андрей.
— А что за тренировки? — заинтересовалась зябко кутавшаяся в коротенькую шубейку Марина.
— Рукопашный бой, — ответил я и едва не споткнулся, наступив на развязавшийся шнурок. — Твою мать!
— Давайте быстрее! Взмерз уже, как Маугли, — обернулся обнявший подругу Артем и сошел с тротуара.
Не дожидаясь, пока я завяжу шнурок, мои спутники свернули в ведущий к дому девушек темный проулок. И меня это вполне устраивало — а то бы опять дурацкие расспросы начались. Зря Морозова послушал, надо было пропустить коньяку соточку и домой валить. Да ладно, чего уж теперь. Посидели вроде неплохо.
Так что, завязывая шнурок, я не особенно и торопился — пусть себе дальше милуются. Выпрямившись, немного постоял, ожидая, пока перестанет кружиться голова, и лишь после этого направился вслед за остальными. А когда свернул за угол, на мгновенье просто обомлел, до того происходившее напоминало одно из жутковатых воспоминаний, коими было богато мое не столь отдаленное прошлое.
Отскочивший к стене пятиэтажки Морозов пытался отмахаться от двух наседавших с ножами в руках парней, его сбитая с ног подруга валялась на тротуаре, а скрючившегося Андрея забивали обрезками арматур еще трое подонков. Только сейчас завизжавшая Марина бросилась наутек, но, как ни странно, на нее никто даже не обернулся.
Пятеро. Все в кожаных куртках, трениках и черных вязаных шапочках. Обычный гоп-стоп? Не думаю — простая голытьба так нагло ножи в ход не пускает. Не в минуте ходьбы от центра города и оживленных улиц, где ментов как грязи. Это не спальные районы, которые только изредка ОМОН да трезвяк объезжают.
Изрядно замутненное алкоголем сознание захлестнул выброс адреналина и я, не задумываясь, бросился вперед. А с другой стороны — чего тут думать-то?
Прежде чем окучивавшие уже получившего несколько глубоких порезов Морозова парни обернулись на звук моих шагов, я перепрыгнул через невысокое ограждение газона и со всего маху впечатал подошву ботинка в бок перекинувшего нож в левую руку крепыша. Тот только сипло хакнул и отлетел к стене дома. Его приятель махнул пером, но мне удалось перехватить его запястье. Рывок, подсечка и потерявший равновесие парень плюхнулся на землю, а нож сам собой оказался у меня в ладони.
Сбоку метнулась смазанная тень, я присел, пропуская над головой арматурину и, прежде чем осознал, что делаю, вогнал узкое лезвие ножа меж ребер не успевшему затормозить парнишке. Да хорошо так загнал, по привычке — наглухо.
Вот только погоревать по этому поводу времени мне не оставили — в спину ударило что-то холодное и, теряя сознание, я повалился на пожухлую траву газона.
— Что с ним?
— Проникающее ножевое, но ничего серьезного не задето.
— Когда в себя придет?
— Да по идее давно уже должен был.
Я открыл глаза и уставился в белый, испещренный многочисленными трещинами потолок. Ух, как мне хреново-то. Ничего серьезного, говорите, не задето? Что-то ни фига не похоже. Или меня еще потоптать успели? Странно, что вообще не убили.
— Привет, Санек. — Заметив, что я открыл глаза, подошел к койке один из находившихся в больничной палате мужчин. А больничной ли? Окна-то решетками забраны. Как там у Высоцкого? «В тюрьме есть тоже лазарет»? — Вы нас ненадолго оставите?
— Разумеется. — Незнакомый мне мужик в застиранном белом халате кивнул и, выйдя, плотно прикрыл за собой дверь.
— Здрасте, Степан Кузьмич, — прохрипел я и попробовал приподняться на локтях. Спину тут же пронзила острая боль, и пришлось повалиться обратно. Но что остальные кровати в комнате пустые — заметить успел. К чему бы это?
— Ты лежи, лежи, — похлопал меня по плечу начальник службы безопасности нашей конторы Степан Кузьмич Прорехов.
— Лежу, — не стал спорить я. — С Морозовым что?
— А что с ним? Пару швов наложили да домой отпустили. Вот подруга его в реанимации, Сим, тот и того хуже — в морге.
— … — только и выдохнул я.
— Полностью с тобой согласен. — Безопасник взял один из стоявших у стены стульев, переставил его к кровати и, усевшись, пристально посмотрел мне в глаза. — Ну а теперь рассказывай, что там у вас стряслось.
Я причин запираться не видел, а потому ничего приукрашивать не стал. Молча выслушавший мой рассказ Прорехов о чем-то надолго задумался, встал со стула и несколько раз прошелся по комнате.
— Занятно, — наконец тихонько пробурчал себе под нос Степан Кузьмич. — А вот оппоненты ваши на допросе в ментовке все с точностью до наоборот рассказали. Будто это вы их первыми всяко-разно оскорблять стали и с кулаками накинулись.
— Да кто их слушать станет?
— Ты не сомневайся, кому надо — выслушает, — огорошил меня Прорехов. — У них тоже один холодный в морге остывает. Очень уж ты его качественно порезал.
— Это была самооборона, — ухватился за единственную ниточку я. — Артем и девчонки это подтвердят.
— Артем — да. А на девиц не рассчитывай. Им пальчиком погрозят — сразу голос пропадет. Да и не дожить тебе в СИЗО до суда.
— Как так? — не на шутку встревожился я.
— У генерального трения с серьезными людьми, они пехоту и послали акцию устрашения провести. И то, что ты одного из них на тот свет отправил — без последствий остаться не может. А то уважать перестанут.
— Весело. — Я прикрыл глаза и попытался сосредоточиться. — Не прикроете?
— На свободе — легко, да только тебя отсюда прямиком в СИЗО отправят.
— А где я, кстати?
— В областной.
Вот вляпался! Только-только жизнь наладилась. И что делать? В бега ударяться? А дальше? Всю жизнь от ментов бегать? Да и удастся ли отсюда свалить? Не факт, что вообще на ноги встану. Есть, конечно, один вариант…
Непонятно откуда взявшаяся уверенность, что мне достаточно лишь позвонить — и компаньоны странного проповедника Доминика решат все проблемы, вызвала холодный озноб. Просто позвонить — и можно будет помахать ручкой и ментам, и уголовникам. Вот только за все в этой жизни приходится платить. И даже гадать не надо, какую цену назначат спасители — им я интересен только по одной простой причине…
Нет! Не хочу! Только не обратно!
Но страшненькая мысль билась внутри черепа и никак не желала пропадать: «Звони! Звони! Звони!»
И ведь позвоню. Выбора-то нет. Не подыхать же здесь. Не подыхать…
Я попытался вспомнить записанный на спичечном коробке номер телефона и неожиданно понял, что не смогу назвать ни одной цифры. Времени-то сколько уже прошло! Забыл давно. Рисунок на этикетке и тот в памяти не отложился, не то что номер.
Меня даже немного отпустило. Ничего, даст бог, сам выкручусь. Не впервой. Надо только Прорехова по полной программе раскрутить…
«Прочитай…» — ледяной иглой уколол в основание черепа раздавшийся в голове спокойный голос Доминика.
Пальцы вновь ощутили шероховатость этикетки и, с ужасом осознавая, что в моей памяти приоткрылась
