На помощь, завопил я.
И пес рванулся вперед, ударившись о стену и продолжая расти.
Я попытался встать, но правая нога была так измочалена, что я снова рухнул на лестницу, липкую от крови, натекшей из моей раны.
Пес остановился и затрясся, морда вытянулась и стала похожа на волчью.
Передними лапами он бешено колотил по лестнице, царапая ступеньку с такой силой, что когти взрезали гладкое лакированное дерево.
Я пытался отползти вверх.
Пес наклонил голову и, медленно подняв глаза, оскалился.
Задыхаясь, я пнул его обеими ногами и попятился.
Пес остановился.
Он вскинул морду и тут снова завопил.
Глаза его выпучились так, что выскочили из орбит и повисли на черенках.
Из пустых глазниц по морде рекой хлынула кровь, пятная оскаленные зубы.
Теперь у него появилось что-то наподобие крыльев – они проросли по обе стороны собачьего торса.
Крылья прорвали грудную клетку – и забили, отряхиваясь от крови и потрохов.
Тварь поползла ко мне.
Я отбивался что было сил.
Но зубастая пасть без особых усилий дотянулась до меня и снова впилась в правое бедро.
Я завопил, отползая, и когда тварь разжала пасть, на стену брызнула струя крови.
В доме вдруг стало жутко холодно, однако по лицу моему струился пот.
Я пополз на животе, и тут она цапнула меня опять, как раз под местом, которое изорвала прошлым укусом.
Я пытался стряхнуть тварь с ноги.
Я стал соскальзывать вниз, потому что лестница намокла от крови.
Тварь набросилась снова.
Зубы, ставшие клыками Терби, впились в икру.
Жуткая догадка осенила меня: твари нужно, чтоб я не шелохнулся.
Она хочет, чтоб я остался здесь.
Она не хочет, чтоб я спешил в «Фортинбрас».
Чтобы нашел Робби.
Ярость придала мне сил, и я двинул кулаком по собачьей морде, слепо терзавшей мою ногу. Из носа хлынула свежая кровь. Я снова двинул что было сил.
С морды хлестала кровь, пес визжал.
Я стал вопить в ответ.
Я все тянулся вверх и, соскальзывая обратно, смотрел, сколько мне до верхней площадки.
Оставалось ступенек восемь.
Я стал подтягиваться на руках, волоча за собой изувеченную ногу.
И тварь, сообразив, куда я направился, прыгнула мне на спину.
Я перевернулся и скинул ее.
Ворочаясь в кровавой жиже, я старался ее отпихнуть.
Меня вырвало на грудь, и, обессилевший, я зашептал:
– Я слышу тебя я слышу тебя я слышу тебя.
Но заклинание больше не работало.
Пес собрался с силами и встал, как конь, на дыбы, навис надо мной, расправил мерзкие свои крылья и забил ими, разбрызгивая кровь на нас окровавленных.
В этот момент я поднял левую ногу и, не раздумывая, сильно пнул его в грудь.
Он пошатнулся и попытался взмахом крыльев сохранить равновесие, но крылья были еще слишком тяжелые от крови и плоти, и, опрокинувшись навзничь, тварь с диким визгом соскользнула по лестнице и рухнула на пол, где затрепыхалась, как перевернутый на спину жук.
Я что есть силы пополз вверх по лестнице к комнате Робби.
Внизу тварь выпрямилась и стала карабкаться за мной, клацая жуткими кривыми клыками, заполнившими ее пасть.
