Черты лица стали яснее, при этом изображение не исказилось.
Я еще раз увеличил картинку и остановился, поскольку увеличивать больше не требовалось.
Сначала я подумал, что отражение в окне – это мое лицо.
На какой-то миг эта запись показала мне, будто в ту ночь я был у отца дома.
Но это был не я.
У него были карие глаза, лицо принадлежало Клейтону.
С той ночи прошли годы. Почти десять лет.
Но лицо Клейтона не казалось моложе, чем то, которое я увидел в своем кабинете в колледже на Хэллоуин, когда он протянул мне книгу на подпись.
В 1992 году Клейтону не могло быть больше девяти-десяти лет.
Но в окне отражалось лицо взрослого человека.
Я проверил другие приложения, но, просмотрев за 4 и 5 октября, понял, что это бесполезно. Они были одинаковы, и только лицо Клейтона проступало все отчетливей.
Машинально я потянулся к мобильному и уже набирал Дональда Кимболла. Он не ответил. Я оставил сообщение.
Прошел час.
Я решил поехать в колледж и найти этого парня.
16. Ветер
– Клейтон? – спросила секретарша. – Это имя или фамилия?
Было почти три часа. Я бесцельно покатался по городу, прокручивая в голове видеозапись, снова набрал Кимболла и оставил еще одно сообщение, в котором просил его встретиться со мной в колледже, где я буду «болтаться» до вечера, в моем кабинете. В мои планы не входило рассказывать ему в подробностях все, что видел, – я просто хотел заронить в его голову мысль о Клейтоне как о возможном подозреваемом, за которым нужно установить слежку, как о литературном персонаже, который переписывал мою книгу. Я постарался говорить ровно, без ажитации и дважды повторил «болтаться», чтоб он не решил, будто я совсем свихнулся.
Затем позвонил на работу Элвину Мендельсону и удивился, когда тот ответил. Он был холоден, и во время короткого разговора, призванного пометить территорию, выяснилось, что Эйми Лайт не появилась ни на одной из двух запланированных консультаций и вдобавок не предупредила о своей «неявке», после чего он добавил: «Эта девушка чрезвычайно непрактична», а когда я возразил: «Это потому, что она пишет диссертацию не по Чосеру?», он ответил: «Не стоит преувеличивать свое значение», на что я сказал: «Это не ответ, Мендельсон», после чего мы оба повесили трубки.
Ощущая нехватку храбрости, я аккумулировал все внутренние ресурсы, чтобы зайти в приемную и встать к стойке любезной и жизнерадостной секретарши, сидящей у компьютера, и попросить ее найти имя и контактную информацию одного студента, чтоб я мог с ним связаться, поскольку, печально признал я, мне придется отменить встречу. Но, даже пребывая в полной растерянности, я понял, как только выдавил из себя имя (если нет человека, откуда возьмется имя?) «Клейтон», что больше у меня ничего нет. Фамилию свою он не назвал.
Однако колледж был маленький, и я решил, что Клейтон – имя достаточно редкое и вычислить его не составит особого труда. Секретарше показалось странным, что я не знал фамилии своего студента, и я небрежно повертел рукой, когда она отметила это упущение; жест призван был объяснить мою рассеянность, мою занятость и нетривиальную жизнь знаменитого писателя, на которого нельзя положиться. Что-то заставило нас обоих искусственно рассмеяться, и это расслабило меня, но совсем ненадолго. Казалось, она привыкла к подобным ситуациям – среди местных преподавателей наверняка попадалось немало безумных растяп, не способных запомнить имена своих студентов. Я задумался о том, что вступаю в ту пору жизни, когда помощи приходится просить у людей, которые вдвое тебя моложе. Секретарша же повернулась к компьютеру и положила руки на клавиатуру.
– Тогда мы сделаем поиск по имени. («Я ваш большой поклонник, мистер Эллис»)
Я произнес имя по буквам, исправив ее (она почему-то думала, что оно начинается не с «си», а с «кей», впрочем, кто сказал, что это не так?), она впечатала его в строку поиска, нажала «ввод» и откинулась на спинку кресла.
Судя по ее лицу, можно было подумать, будто экран совершенно пустой.
Я уже хотел перегнуться и посмотреть самостоятельно, но тут она нажала еще клавишу-другую.
Когда она несколько раз вздохнула, я понял, что ситуация усложняется. (Не стоило тебе приезжать в округ Мидленд. Надо было остаться в Нью-Йорке. Навсегда.)
– Ни одного Клейтона я не нашла, – сказала она, наморщив лоб. («Я здесь учусь»)
– Он сказал, что учится на первом курсе, – бестолково добавил я. – Может, проверите еще раз?
– Понимаете, мистер Эллис, даже если б вы знали фамилию, справочник студентов ничего бы не выдал, потому что Клейтон не значится нигде.
– Это чрезвычайно важно.
– Я понимаю, но Клейтон нигде не значится, – повторила она.
– Проверьте еще раз, пожалуйста.
Секретарша криво ухмыльнулась, но у нее это получилось как-то мило и сочувственно.
– Мистер Эллис… – (И как это меня бесило, что желанные молодые женщины теперь звали меня мистером.) – Справочник студентов – вы в курсе, что это такое? – подтвердил, что среди студентов этого колледжа ни одного Клейтона, будь то его имя, фамилия или отчество, не числится.
