– Ты прав, ты прав, – покачала она головой. – Дурацкая идея.
– Это не дурацкая идея.
– Я просто подумала, вдруг ты захочешь куда-то поехать. Отдохнуть.
– Мне больше некуда идти. – Теперь я работал под Ричарда Гира в «Офицере и джентльмене». – Идти мне больше некуда…
Она чуть-чуть посмеялась и вроде бы даже без натяжки, и мы еще крепче сжали руки. Тут я решил открыться.
– Ну, я вроде как вписался в эту тему с Харрисоном Фордом, и они, возможно, захотят со мной встретиться на этой неделе. – Пауза. – В Эл-Эй.
– Вот и здорово, – сказала Джейн.
И хотя ее энтузиазм меня не удивил, я спросил:
– Правда?
– Да. По-моему, тебе стоит об этом подумать.
– Это всего на день-два.
– Отлично. Надеюсь, у тебя все получится.
И вдруг я спросил:
– Почему ты не уйдешь от меня?
– Потому что… – Она вздохнула. – Потому что… я добиваюсь тебя, наверно.
– А я только и делаю, что расстраиваю тебя, – виновато пробормотал я. – Я только и делаю, что всех расстраиваю.
– У тебя есть потенциал.
Она замолчала. Вполне банальное замечание силой ее нежности превратилось в нечто особенное.
– Раньше мне было с тобой весело, и ты был… добрый… – Снова пауза. – И я верю, что это время вернется. – Она опустила голову и долго еще не поднимала.
– Ты так себя ведешь, будто настал конец света, – мягко сказал я.
Официант принес напитки. Он притворился, что признал Джейн только теперь, и широко на нее оскалился. Она заметила и ответила грустной улыбкой. Он предупредил, что кухня скоро закрывается, но нас по большому счету это не волновало. Посетители отходили от бара, и посреди зала возникла сутолока. Джейн сделала глоток вина, отпустила мою руку и спросила:
– Почему же мы не работали над этим? – Пауза. – Ну, еще в начале… – Снова пауза. – До того, как мы расстались.
– Не знаю. – Другого ответа я не нашел. – Мы были еще слишком молоды? – предположил я. – Может, поэтому?
– Ты никогда не доверял моим чувствам, – пробурчала она. – Мне кажется, ты никогда по-настоящему не верил, что ты мне нравишься.
– Вовсе нет, – сказал я. – Верил. Я знал это. Я просто… был не готов.
– А сейчас готов? После особо пламенной сцены?
– По шкале пламенности эта сцена потянет, ну, максимум на семь баллов.
Мы оба постарались улыбнуться, и затем я сказал:
– Может быть, ты никогда не понимала меня по-настоящему. – Я произнес это тем же мягким голосом, какой взял на вооружение с тех пор, как мы вошли в ресторан. – Ты говоришь, что понимала. А вдруг – нет. Не до конца. – Я сам задумался. – Может, недостаточно, чтобы что-либо решить? Но это, наверное, моя вина. Я был таким… скрытным и…
– Который не давал ничего решить, – закончила она за меня.
– Но теперь я хочу. Я хочу, чтоб у нас все получилось… и… – Под столом я коснулся ногой ее коленки. И тут меня посетило видение: Джейн стоит одна возле могилы посреди выгоревшего поля на закате, и видение это заставило меня признаться: – Кое в чем ты права.
– В чем же?
– Я боюсь одиночества.
Когда спотыкаешься и падаешь в кошмар – хватаешься хоть за соломинку.
– Я боюсь потерять тебя… и Робби… и Сару…
Если уже написано, можно ли переписать?
Я напрягся и сказал:
– Не уезжай.
Впрочем, я не имел это в виду буквально.
– Я уезжаю всего на неделю.
Я вспомнил прошедшую неделю.
– Это так долго.
