– Мам, вели ему ответить мне. Почему ты запираешь дверь, Клей?
Я оборачиваюсь.
– Потому что, когда я последний раз оставил дверь открытой, вы украли у меня четверть грамма кокаина. Вот почему.
Сестры замолкают. По радио начинается «Teenage Enema Nurses in Bondage»[10] группы под названием
– Это ерунда. Я сама могу достать себе кокаин.
Психиатр, к которому я хожу те четыре недели, что я дома, молодой и бородатый, ездит на «Мерседесе-4508SL» и имеет дом в Малибу. В темных очках я сижу в его кабинете в Уэствуде, жалюзи закрыты, я курю, иногда, чтобы раздражить его, валяю дурака, иногда плачу. Временами я ору на него, и он орет в ответ. Я рассказываю о своих странных сексуальных фантазиях, и его интерес заметно возрастает. Я беспричинно смеюсь, а потом мне становится дурно. Иногда я ему вру. Он рассказывает мне о любовнице, ремонте дома в Тахуе, я закрываю глаза и, скрипя зубами, закуриваю еще одну сигарету. Иногда я просто встаю и ухожу.
Я сижу в «Дюпарз» в Студио-Сити и жду Блер, Алану и Ким. Они позвонили и предложили пойти в кино, но, приняв днем несколько таблеток валиума, я заснул и уже не успевал собраться к началу. Пришлось сказать, что встречу их в «Дюпарз». Сидя в кабинке возле большого окна, я прошу у официантки чашку кофе, но она ничего не приносит, уже начав вытирать соседний столик и приняв заказ еще одного стола. Это меня не очень огорчает, поскольку мои руки довольно сильно трясутся. Закурив, я замечаю над главной стойкой большую рождественскую экспозицию. Санта-Клаус с неоновой подсветкой держит трехфутовый пластиковый леденец, вокруг навалены большие зеленые и красные коробки, и я думаю: есть ли в коробках что-нибудь. Взгляд внезапно фокусируется на глазах маленького, темного, напряженного на вид парня в майке с эмблемой студии «Юниверсал», сидящего через две кабинки. Он смотрит на меня, я опускаю глаза, глубоко затягиваюсь сигаретой. Человек продолжает смотреть, и единственное, что мне приходит в голову: то ли он меня не видит, то ли меня здесь вообще нет. Люди боятся слиться. «Интересно, продается ли он?»
Неожиданно меня целует в щеку Блер, усаживаясь вместе с Аланой и Ким. Блер говорит, что сегодня из-за анорексии госпитализировали Мюриэль.
– Она отключилась на занятиях в классе. И ее отвезли в «Седарз-Синай», прямо скажем, не самую близкую к «Ю-эс-си» больницу.
Блер говорит торопливо, закуривая сигарету. Ким, в розовых солнцезащитных очках, тоже закуривает, затем сигарету просит Алана.
– Ты ведь придешь на вечер к Ким, Клей? Да? – спрашивает Алана.
– А когда это? – спрашиваю я, зная, что Ким сыплет такими вечерами раз в неделю или что-то в этом роде.
– В конце следующей недели, – отвечает она, хотя я понимаю, что это, скорее всего, означает завтра.
– Я не знаю, с кем пойти, – неожиданно говорит Алана. – О господи, я не знаю, блядь, с кем пойти. – Она останавливается. – Я только что поняла.
– А что Клифф? Ты разве не ходила с Клиффом? – спрашивает Блер.
– Я буду с Клиффом, – встревает Ким, глядя на Блер.
– Ну ладно, если ты будешь с Клиффом, тогда я пойду с Уорреном, – произносит Алана.
– Я думала, это ты гуляешь с Уорреном, – говорит Ким Блер.
Я кидаю взгляд на Блер.
– Я ходила, но я не «гуляю» с Уорреном, – после паузы говорит Блер.
– Ты «ходила». Вот пиздец. Ты «не гуляла», – говорит Алана.
– Как знаешь, как знаешь, – мямлит Блер, пробегая взглядом меню, глядя на меня, потом в сторону.
– А ты спала с Уорреном? – спрашивает Ким Алану.
Алана смотрит на Блер, на Ким, потом на меня и говорит:
– Не спала. – Опять смотрит на Блер и снова на Ким. – А ты?
– Нет, но я думаю, что Клифф спал с Уорреном, – смутившись, говорит Ким.
– Может, так оно и есть, но я думала, что Клифф спал с этой ублюдочной, ненормальной Диди Хеллман, – говорит Блер.
– Ой, это неправда. Кто тебе сказал? – интересуется Алана.
На мгновение я осознаю, что мог спать с Диди Хеллман. Я также понимаю, что мог спать и с Уорреном. Я молчу. Они, вероятно, уже знают.
– Диди сказала, – говорит Блер. – Разве она тебе не рассказывала?
– Нет, – отвечает Ким. – Не рассказывала.
– И мне нет, – вторит Алана.
– Ну, а мне рассказывала, – торжествует Блер.
– Ой да что она знает? Она ведь живет в Калабасас, господи ты боже мой, – стонет Алана.
