– Черные крылья ночи обнимают нас, как руки любовника, – начал декламировать Бобби.
– Заткнись, – посоветовал ему Ли.
– Оно просто… – начал Саймон и замолчал.
– Что «просто»? – спросил Джек.
– Просто обернуло его в свою кожу. И все.
– А потом прожевало и выплюнуло, – сказал Джек.
– Нет, осталась только вода.
– От Фила осталась одна вода? – переспросил Мартин так, словно впервые слышал об этом.
– Так что же это было? – продолжал настаивать Джек.
– Ты что, Джек, хочешь сказать, что Фил тоже стал вампиром и сейчас где-нибудь бродит? Ведь после укуса вампира жертва возвращается к жизни и сама становится вампиром?
– Старый миф придется подредактировать, – ответил Джек. Он взял со стола бутылку виски и сделал большой глоток. – Тогда, двадцать лет назад, я пошел с Питом Ти искать Малыша Тони. Все поиски были напрасны. Пит оказался прав. Полиции было наплевать, и с тех пор ничего не изменилось.
– Но вампир… – Голос Бекки звучал недоверчиво.
– Позвольте мне кое-что рассказать вам о вампирах, – сказал Джек.
– Ты много о них читал? – поинтересовался Саймон.
– Да. После того случая с Питом Ти я заинтересовался этой темой. На некоторое время. Выслушайте меня.
– Я слушаю, – сказал Саймон и оглянулся на остальных. Все тоже приготовились слушать.
– Большинство мифов имеют под собой основу в реальных событиях, – начал Джек. – Миф о вампирах очень древний. Очень. Он родился отнюдь не в семнадцатом – восемнадцатом веках в Европе. Ему по меньшей мере две-три тысячи лет.
– Ближе к делу, Джек, – перебил его Ли.
– В прошлом многие естественные явления приписывали вампирам. Знаете ли вы, что когда в Европе свирепствовали эпидемии туберкулеза, то в сокращении численности населения тоже винили вампиров?
– Фил умер не от туберкулеза, – сказал Саймон.
– Он был съеден, а в старину часто говорили, что человека съела чахотка.
Саймон присел на краешек стола и нервно забарабанил пальцами по монитору.
– И вы понимаете, – добавил Джек, – что туберкулез лежит весьма далеко от двух дырок в горле.
Никто не проронил ни слова. Джек сделал глубокий вдох и продолжил:
– Если бы ты жил в Германии в семнадцатом веке и рассказал бы о том, что случилось с Филом, и о том, что произошло сегодня, никто бы не усомнился, что здесь замешан вампир.
– Это самый странный вампир, какого я когда-либо видел, – сказал Ли.
– А когда ты в последний раз видел вампиров? – парировал Джек. – Я хочу лишь сказать, что исчезновение Фила подходит под определение «съели»; и если туберкулез может послужить основой мифа о двух дырках в шее, то почему бы и случай с Филом не приписать действиям вампира?
– Ладно, Джек, я понял твою мысль, – сказал Саймон.
– Но ты все еще в это не веришь.
– Я просто не знаю, что и думать.
– Двадцать лет назад пропал Малыш Тони. Никто даже не почесался. Вы представляете, сколько людей пропадает в этом городе ежегодно? Слишком много, чтобы уследить за всеми. Таких людей, которые присутствуют сейчас здесь. Таких, как Мартин, как Конни, людей, на которых всем наплевать.
– Пошел бы ты… – тихо сказала Конни.
Ли печально улыбнулся Джеку. Лицо у него как-то сразу осунулось:
– Довольно зловещую картинку ты рисуешь нам, Джек.
– Прошло двадцать лет, – напомнил Джек.
– Это если связать то, что случилось тогда с тем, что происходит теперь.
– Да, если связать. И я провожу параллель между этими событиями, Саймон. Только два случая, о которых мы с вами знаем, а сколько их было еще за двадцать лет? Кто-то или что-то там, снаружи, питается людьми, до которых никому нет дела.
– Ну и что же нам делать? – спросил Ли, облокотившись на стол. – Допустим, ты прав, и это вампир. Господи! Но допустим. И что же нам делать? Я всадил в эту тварь шесть пуль, а ей хоть бы что. И я не собираюсь завтра ночью опять патрулировать. Черта с два. На меня не рассчитывайте.
Джек откинулся на спинку кресла.
– Вы и так уже многое сделали, – сказал он. – Оно знает, что мы знаем о его существовании, и это хорошо. Этого может оказаться вполне достаточно. Теперь ход за ним. Будем надеяться, оно перестанет нападать на людей.
