на мушке, я подо – шел к пыльной груде матов и вытащил один.
Я подтащил мат к ней, перевернул, чтобы та сторона, ко – торая почище, оказалась сверху, и с помощью ствола своего сорок пятого помог ей переползти на мат. Она села, опираясь сзади на руки, согнув ноги в коленях и уставившись на меня.
Я расстегнул «молнию» джинсов и начал стаскивать их с одной ноги, когда заметил, что она как-то странно рассматри – вает меня. Я бросил возиться со штанами.
– Чего ты на меня уставилась? – Я был в бешенстве. Не знаю, что на меня нашло, но я словно взбесился.
– Как тебя зовут? – спросила она. У нее был нежный го – лос, какой-то пушистый, будто ее горло было выстлано мехом или чем-то подобным. Она смотрела на меня, ожидая ответа.
– Вик, – буркнул я.
Она продолжала смотреть на меня, словно ей этого было мало.
– Вик, а дальше?
Я сначала не понял, что она имеет в виду, но потом со – образил.
– Вик. Просто Вик, и все.
– Ну, а как звали твоих родителей?
Я засмеялся и снова начал стягивать джинсы.
– Ну и дура же ты, – смеясь, сказал я. Она выглядела обиженной, и я снова разозлился. – Брось этот дурацкий вид, или я тебе зубы вышибу!
Она сложила руки на коленях. Я спустил штаны до щиколо – ток, но они не пролезали через тапочки, поэтому мне пришлось балансировать на одной ноге, стаскивая с другой чертов тапо – чек. Это хитрый трюк – держать ее под прицелом и одновремен – но снимать обувь. Но он мне удался! Я остался голым ниже та – лии, а она сидела все так же с руками на коленях.
– Скинь с себя эти тряпки, – велел я.
Секунду она не двигалась, и я уже подумал, что она уст – роит мне хлопот, но тут она потянулась рукой за спину и расстегнула лифчик. Затем, откинувшись назад, она медленно стащила с себя трусики.
Внезапно она перестала казаться испуганной. Она по-прежнему внимательно наблюдала за мной, и я заметил, что у нее голубые глаза. И вот теперь случилось что-то по-насто – ящему странное.
Я не мог этого сделать. Ну, не то, чтобы не мог, но она была такая нежная и красивая, и так смотрела на меня. Ни один соло не поверил бы мне, но помимо своей воли я загово – рил с ней так, словно у меня произошло разжижение мозгов.
– Как тебя зовут?
– Квилла Джун Холмс.
– Что за дурацкое имя?
– Мама говорит, что оно не такое уж дурацкое и необыч – ное в Оклахоме.
– Это где родились твои предки?
– Да, – кивнула она, – до Третьей Войны.
Мы, словно завороженные, разговаривали друг с другом. Я видел, что она замерзла, так как ее начал бить озноб.
– Ну, ладно, – сказал я, собираясь пристроиться рядом с ней, – сейчас нам будет тепло…
Черт побери! Проклятый Блад! В этот момент он ворвался с улицы, споткнулся о куски штукатурки и, поднимая пыль, скользя на заднице, добрался до нас.
– Ну, что еще? – со злостью закричал я
– С кем ты говоришь? – спросила девчонка.
– С ним, с Бладом.
– С собакой?
Блад поглядел на нее и отвернулся. Он собирался что-то сказать, но девчонка его перебила:
– Значит, это правда? Говорят, будто вы можете разгова – ривать с животными…
– Ты будешь болтать с ней всю ночь или захочешь узнать, зачем я явился? – проворчал Блад.
– Ну, ладно, что там у тебя.
– У нас неприятности, Альберт.
– Давай покороче. Что именно?
Блад повернул олову к входной двери.
– Стая. Окружила здание. По моим подсчетам, человек пятнадцать-двадцать, может, чуть больше.
– Черт побери! Как они узнали, что мы здесь?
Блад выглядел раздосадованным и прятал глаза.
– Ну?
