Смерть не страшна,
С ней не раз мы встречались в степи
Вот и теперь
Надо мною она кружится...
Музыка затихла. По радио заорали что-то оглушительно-бодрое. Ивик поспешно выключила голос.
-- И поэтому знаю, со мной ничего не случится, - тихо повторил Кельм. Ивик прерывисто вздохнула. Достала посуду из буфета.
-- Какие они были... дейтрийские.. послушай, Кель! Это же чудо просто, правда? Эти песни - им уж восемьдесят лет. Семьдесят, шестьдесят... А они все живы, их слушают... и ничего лучшего они написать не смогли. И наверное, не смогут. Потому что... для того, чтобы так писать - надо так жить. Надо этим жить. Надо понимать. Это только гэйн может понять...
-- Ив, у них же не гэйны... не военные это пишут. Военные у них этим не занимаются.
-- Да, и все равно. Понимаешь - надо так жить. Чувствовать. Наверное, не обязательно быть именно гэйном... в смысле, именно воевать. Да и потом, Кель, гэйны же не всегда воевали только. В старом Дейтросе... давным-давно, когда еще и Дарайи-то не было. А здесь... ведь тогда только и было вот так, тогда только и был огонь - а где он теперь? Есть, но еле теплится. В немногих.
Ивик, конечно, не могла надеть бархатное, темно-алое, как ему мечталось. Не положено. Она бы многое отдала за то, чтобы сейчас надеть платье или юбку - но на Триме у нее даже не было ни одного платья с собой.
Она все равно была хороша. В практичной своей рубашечке поло, с расстегнутым воротником, трогательно открывающим яремную ямку. В пятнисто-серых удобных штанах. И темные пряди ложатся на воротник. Свечи отражаются в темных глазах. До смешного тонкие запястья. Пальцы на грифе гитары. Гитара, переделенная под клори - две дополнительные струны, а форма корпуса - ну что ж форма.
Кельм подпер щеку рукой. Ивик смотрела ему в глаза. Неясное тепло струилось между ними.
-- Вроде и не новый год, - сказала она, - здесь как-то не так ощущается, как у нас, правда?
-- По крайней мере, сейчас мы не стареем на год...
-- Но все равно хорошо, да?
-- Да. Очень. Ну пой еще, что же ты? Спой мне. Ты же мне еще ни разу не пела...
-- У нас никогда времени не было...
-- А теперь есть.
Она склонила голову. Темные пряди закрыли лицо. Мелодия заполнила комнату. Тишина, мелодия, и за стенкой - приглушенные крики и бормотание телевизора.
***Амаринн
