ландшафт тянулся до самых Черных земель, населенных воинственными калмыками.
Тунгатар сразу предложил послать посольство к калмыкам, чтобы договориться с ними о совместном выступлении против крымчаков, когда те подойдут к их землям. Атаманы согласились с этим предложением, и Тунгатар отправился готовить послов к дороге.
Несколько разъездов были направлены на шлях для поиска мест, удобных для казачьих засад.
Отряд разделили на три части и развели в соседние балки и овраги, так как в одной балке огромное скопище людей и коней бурлило, как растревоженный муравейник.
День прошел в ожидании и подготовке казаков к засадам…
К сумеркам возвратились разъезды, и сотник Малюга, который командовал разведчиками, показал холстину, на которой угольком были прорисованы вдоль шляха места для засад.
Распределив казаков по ударным отрядам и обозначив каждому отряду место для нанесения удара по крымскому войску, атаманы оставили у костра только сотников – командиров отрядов, которым подробно определили план действий. А план был таков – ударный отряд атакует неприятеля метательными копьями и залпом пищалей, после чего сразу уходит к месту следующей засады. И так последовательно до крайней засады, где мощный удар наносится уже объединившимися силами всего отряда. Ну, а дальше, как Бог положит…
ГЛАВА 34
Ивашко Черкас выкатил прутиком из углей костра запеченные картофелины и достал из кармана шаровар холстину с крупной солью. Разложив холстину на траве, он приглашающим жестом указал на нехитрую снедь.
Заруба свистнул, и откуда-то из темени ночи появился его Янычар. Гнат легко поднялся и жестом кудесника выудил из седельной сумы добрячий шмат просоленного сала, пару крупных ядреных луковиц и несколько ржаных сухарей.
Тунгатар присовокупил к общему столу несколько полос тонко нарезанного вяленого бараньего мяса и скатанные в трубку высушенные лепешки.
Сотники, пошарив по бездонным кишеням казацких штанов, выудили кто что смог: кто пару черных сухарей, кто луковицу, кто завернутый в тряпицу кусок сала, а кто и полупрозрачную головку сахара…
За ужином, который стал одновременно и завтраком, и обедом, Ивашко сказал, обращаясь ко всем:
- Ну, хорошо, ногайцы могут метать свои найзы с неимоверной скоростью. Пока наш пищальник перезарядит свою рушницу, ногаец запустит во врага десятка два копей. Что-то тут у нас не додумано. Ну, свалят наши из пищалей человек сто татар, но это же капля для ихнего двадцатитысячного войска. А если орда сразу сообразит, что делать, да поворотит коней на наших, они же в мгновенье ока растопчут засаду.
- А чтобы больше поразить врагов, - ответил Заруба, - вы сделайте так, как мы уже давно делаем. Каждую пулю надо раздробить на четыре - свинец же легко режется ножом. Четыре части обернуть холстиной и запыжевать в ствол так же, как и одну пулю. В момент выстрела холстина уже на выходе из ствола развернется, а дробь разлетится, и, получается, в противника полетит уже не одна пуля, а четыре. Только дробленых на более мелкие. Но убивают так же – проверено не раз.
А чтобы не мешкать при стрельбе, - продолжал Гнат, - надо пищальников отобрать самых метких. Они пусть ведут огонь по врагу, а помощники подают им уже заряженные пищали. Так будет и быстрее, и урон татарам больший нанесут. Вот и пусть твои казаки, пока будут ожидать врага в засаде, займутся дробью, да зарядят все пищали, чтоб при подходе татар огонь вести непрерывно.
Ивашко внимательно посмотрел на Тунгатара и спросил:
- А не дашь ли ты, атаман, нам несколько дротов ваших, чтоб мы тоже по подобию сделали для казаков? Больно мне нравиться, как вы дроты метаете во врага.
- Какая – такая дрота я тиба должин давать? – удивленно спросил ногаец.
- Ну, дротина по нашему – это тонкая жердина, хворостина. Ваши найзы – это же, в сущности, и есть дротики - прутики.
- Моя найза – это найза. Твоя прутка - дротка моя не знает. Найза я тиба дам пять штука, дротка – не дам! А прутка – лесу ищи, себа жопа бей!
Казаки дружно посмеялись над состоявшимся диалогом и принялись за еду, не зная, насколько долгая жизнь уготована в казачьих войсках дротику с легкой руки атамана коша донских казаков Ивашки Черкаса.
Пожевав печеной картошки с салом, атаманы и сотники разошлись каждый к своим казакам.
Ранним утром ушли все засадные отряды по отведенным им местам. Следы пребывания казаков на стоянках были тщательно уничтожены, чтобы их до времени не обнаружили разъезды противника. А плененные татары были похоронены в глубоком и мрачном овраге…
ГЛАВА 35
Нет у нас в обычае спасать себя постыдным бегством.. Или останемся живы и победим,
Или умрем со славой.
Мертвые срама не имут,
А убежавши от битвы, как покажемся людям на глаза!?
(«Велесова книга», дощечка 8-2)
Разместившись в засадах, казаки приготовились встретить врага во всеоружии. Высланные в степь дозоры должны были заранее обнаружить выдвижение крымского войска из разрушенной Астрахани и немедленно отправить гонцов, чтобы предупредить об этом основные силы казаков. А затем незаметно сопровождать крымцев в пути, контролируя все их маневры.
Медленно тянулось время в ожидании…
На второй день к полудню примчался гонец от дозорных и сообщил, что татарское войско в пути, а по степи рыщут их многочисленные разъезды. Где-то татары встанут но ночевку, потому что идут медленно, отягощенные большим обозом награбленного и большим полоном – тысяч пять мужчин и женщин ведут они связанными в длинный караван. Но завтра поутру передовые части, по расчетам, поравняются с первой засадой.
Заруба, который находился со своими людьми и сотней ногайцев в этой засаде, которую он считал самой ответственной, поскольку здесь нужно было действовать мгновенно, объехал все приготовленные казаками засидки, чтобы предупредить каждого о скором приближении врага и напомнить порядок действий.
Для стрелков из пищалей пришлось копать общий окоп длиной около двухсот саженей, открывая перед ними простреливаемое пространство, но и эта работа была уже почти окончена.
Убедившись в полной готовности засидок, Гнат взял с собой десяток казаков и поскакал ко второй засаде, расположившейся на склонах яра, густо поросшего лесом. Эта засада, возглавляемая Тунгатаром, была самой многочисленной и мощной – естественный рельеф местности позволял здесь нанести наибольший урон врагу и уйти беспрепятственно. Зная горячность ногайцев, Гнат боялся, что они
