Не надо было доверять всякой швали? Но я уже практически исправилась – теперь мы набрали Рысей… только вот и они меня не спасли в этот раз.
В таких грустных размышлениях я проводила время до тех пор, пока мы не попали на Квирин.
Мое тело прочно приковано к креслу, и мне холодно. Мне постоянно, хронически холодно – еще бы, все, что есть на теле – наклеенные датчики, да еще лучи, испускаемые большим аппаратом сверху, блуждают по коже.
Еще мне хочется пить. Жутко. Кажется, что язык распух до невообразимых размеров, во рту – настоящий ад. В организм вода поступает постоянно. И питание тоже – через зена-тор, то есть что-то вроде капельницы. Прозрачное кольцо, надетое чуть выше локтя. Но хоть бы капельку воды на язык… Лимон. Надо представлять, что жуешь лимон. Нет, не выделяется слюна – так, какой-то слабый позыв.
Но мне хорошо, мне сейчас очень хорошо, потому что рядом нет этого змеиного отродья. Спать уже не хочется. Надо же, я была уверена, что не бывает ничего хуже физических пыток.
Может, и так. Но их можно выдерживать, по крайней мере, какое-то время. Я ведь выдержала несколько часов когда-то, слуги Аригайрта не сломали меня. А вот квиринский следователь… Нет, мне почти не причиняли боли. Даже наоборот, сразу пришел врач, под обезболиванием поправил мне сломанный нос, наложил повязки.
Только вот уже через пару часов разговоров с этим типом я полностью потеряла контроль над собой и всякую волю к сопротивлению.
Дверь раскрылась, я резко вздрогнула. Кажется, едет крыша. Я становлюсь психом.
Адоне, какое у него неприятное лицо. Маленькие светлые глаза словно буравчики. Под глазами кожа слегка обвисла, и эти отвратительные резкие складки между носом и углами губ…
Деметриос Керли сел рядом со мной, в подвижное черное удобное кресло. Включил лампу, и я зажмурилась.
– Глаза открыть, – резко сказал он. Мои ресницы заняли обычное положение – полузакрытое, чтобы хоть как-то защитить зрачки от яркого света. Из-под ресниц снова потекли слезы.
Я знаю, как они этого добиваются. От человеческого духа зависит многое – в депрессии человек плачет, перестает двигаться, есть, интересоваться окружающим миром. Но верно и обратно: если лишить человека возможности двигаться, впечатлений, ощущения вкуса еды и питья, да еще заставить лить слезы, пусть механически – человек и духом упадет.
Я это понимаю, но горе в том, что понимание мне не помогает нисколько. Я уже раздавлена. Я уже готова на все.
– Мы остановились на Глостии-4, – сказал Керли, – по твоим словам, тебе удалось бежать с плантации.
В первые дни я рассказала Керли все, что касалось моей пиратской деятельности. На Квирине о ней было уже известно. Как и мой обычный позывной «я, Дикая Кошка…» Прославилась все-таки Принцесса на всю Галактику. Судя по тону и выражению лица Керли, ужаснее меня существа нет во Вселенной. И все мои попытки сказать о себе хоть что-нибудь оправдывающее разбивались об эту ледяную стену ненависти и презрения.
– Каким образом? – холодно спросил Керли.
– Я не принимала наркотиков.
Лицо его вытянулось в ерническом удивлении.
– Вот как? Шибаг ведет здоровый образ жизни?
– Я тогда не была шибагом, – выдавила я. Понимаю, сложно, конечно, поверить, что я могла быть простой честной девушкой.
– Допустим. Но как тебе удалось захватить корабль Аригайрта?
Я замолчала. А ведь если подумать, никогда в жизни я не была так счастлива, как на Глостии… Бред какой-то. Нет, потом я создала себе довольство и покой, уют. Пожалуй, первый год жизни Лус тоже можно считать счастливым временем. Но что может сравниться с тем мигом, когда я увидела Ильта… Когда мы бежали вместе. Наша единственная ночь, и глупый такой, неуместный вопрос – «ты выйдешь за меня замуж?»
Только вот мне не хотелось говорить с этим типом об Ильте. Странно, первые часы допроса я пыталась молчать вообще. До такой степени они меня достали, все это казалось унизительным. Молчать, просто чтобы не потерять лицо. Но этот Керли – просто мастер какой-то… Я выложила все, абсолютно все. Но Ильт…
Это глупо, я понимаю. Ильт и сам квиринец, здесь он считается пропавшим без вести, сообщение о его гибели будет ценным, возможно, даже чем-то полезным для моей дальнейшей судьбы. Я с ненавистью смотрела на Керли.
– Вы считаете, что Аригайрт сам подарил мне корабль?
– Я не понял. Повтори.
– Дайте попить, тогда я буду говорить понятно.
– Обойдешься. Повтори.
– Я легионер, – сказала я устало, – а большинство людей Аригайрта воевать не умеет.
– Ты бежала одна? – спросил Керли.
– С одним напарником. Там я с ним познакомилась. Потом он погиб.
– Его имя?
Ну не могу я это имя произнести. Но глаза Керли похожи на сверла, и они сейчас сверлят мне челюсти, пытаясь проникнуть в мозг.
