отметим вечером, но вообще-то хоть бы поинтересовались. Ставят смены, как хотят.
Тайс, не отрывая взгляда от монитора, резко сказала.
- Никто еще не рассыпался оттого, что поработал лишний раз.
Ивик хмыкнула. Все-таки энтузиазм неистребим.
- Кстати, ты плохо слышишь? - поинтересовалась Тайс, - клиенты пришли, а ты сидишь?
Ивик закусила губу. Вот ведь сука! А чем ты отличаешься от меня, почему бы тебе не встать и не пойти встречать клиентов? Раскомандовалась тут... Но ругаться же не будешь каждую минуту. И так уже два раза сегодня слегка поцапались. Ивик молча направилась к выходу, размышляя о подлой сущности коллеги. Она с такими и в Дейтросе никогда не могла существовать рядом. Какое право эта сука имеет командовать? Ивик ничего не имела против подчинения. Но -- командиру. Или хоть человеку, имеющему на это какие-то права. А вот когда кто-то просто присваивает себе право командовать, узурпирует... Это прежде всего унизительно.
Клиенты уже ждали в приемной. Целая семья -- женщина, мужчина и маленький ребенок у них на руках.
Ивик похолодела.
Клиент -- ребенок. Мать неторопливо раздела его, усадила на колени, всучив бутылочку. Мальчику было года три на вид. Он был явно болен, не похож на здорового дарайского малыша. Короткая шея, ненормально толстые губы. Он сжимал ручонками бутылку и причмокивал, высасывая сок. Белые волосенки прилипли ко лбу. Мать рассказывала историю. Отец молчал, глядя в сторону.
Мукополисахаридоз. Редкая наследственная болезнь. Вовремя не диагностировали, и вот... Прогноз плохой. Умственная отсталость -- сейчас еще небольшая, но она прогрессирует. Костные изменения. Через пару лет он потеряет подвижность. Конечно, коляску предоставляют бесплатно, как и некоторое лечение -- от страховой кассы. Но вы же представляете, жизнь превратится в ад. Собственно, уже... Мучиться самим и мучить ребенка... Ивик поспешно кивала. Сверяла данные, вносила в компьютер. Ей упорно казалось, что все это происходит с кем-то другим. Что она -- вне реальности. Что это -- страшный сон, который обязательно скоро кончится. Она стандартно сочувственно улыбнулась клиентам. Вышла в коридор и ткнулась в стену затылком.
Все. Я сдаюсь. Я не могу поступать правильно, Кельм. Я очень плохой работник. Мне нашли хорошее надежное место. А я вот так прямо взяла и в середине смены ушла с рабочего места. И больше никогда сюда не вернулась... Что теперь будет? Атрайд. Психологическое обследование, которого я могу и не пройти. Заключение в стационаре. Угроза, нависшая над Кельмом. Над всей так хорошо налаженной агентурной работой.
Но шендак, я не могу этого сделать. Я не могу вот так пойти и собственными руками убить ребенка.
Руки казались ватными. Будто это у нее мукополисахаридоз, будто это она потеряла подвижность. Сердце колотилось, и пот заливал лицо.
Но ведь нет разницы... ведь здесь всегда убивают беззащитных. И не всегда они сами, свободно принимают это решение -- ведь приводят и больных с деменцией. В чем принципиальная разница? Материнский инстинкт? Может быть, надо перешагнуть через себя... Ивик знала, что это у нее не получится. Просто ну никак не получится.
В коридор вышла Тайс. Ивик с усилием оторвалась от стены. Тайс смерила ее взглядом.
-- Где клиенты?
-- Там. Сидят. Я начала.
-- Хорошо, я закончу. Иди вноси данные.
Ивик малодушно нырнула в комнату персонала. Села за компьютер, не различая букв на мониторе. Сцепила пальцы до боли.
Чужими руками. В ней что-то необратимо ломалось. Наверное, совесть.
Она так и сидела, когда Тайс величественно прошествовала по коридору, мимо открытой двери -- родители, видно, пожелали расстаться с ребенком сразу -- ведя за руку маленького белоголового мальчика, толстогубого и с короткой шеей.
