лестницам. Каждая деталь здесь была -- совершенство. Взгляд Ивик выхватывал то вычурный светильник, то узорную лепнину потолка, то стремительные обводы окон, то золотую массивную дверную ручку в форме львиной головы. Кельм был невозмутим, поглядывал на Ивик, наслаждаясь ее изумлением. Ивик сказала тихо, что сюда и правда надо приезжать часто, чтобы успеть уловить каждую деталь, все рассмотреть. Этот замок надо перечитывать десятки раз, как хорошую книгу.
Они постояли на балконе, любуясь на горы. Кельм наконец-то сделал снимки -- горы, Ивик на фоне гор. Внутри замка фотографировать запрещалось. И в Сети не найдешь ни одного снимка -- даже замка снаружи, лишь маленькая рекламная фотография. Ивик вскользь подумала, что в Дейтросе никому не пришло бы в голову запрещать такое. Наоборот -- любая картина, любая фотография доступна в Сети, распечатай, повесь на стенку. Но ведь там все это -- бесплатно; а здесь хозяева замка, создавая эксклюзив, зарабатывают деньги; если бы фотографии замка были доступны, возможно, многие и не поехали бы, и не платили бы такие деньги за осмотр. Ивик снова ощутила ирреальность этой ситуации. Она была по-своему логична -- но и непонятна. Несовместима с любыми представлениями о свободе человека, свободе наслаждаться красотой, получать нужную информацию.
За такую красоту не жаль денег. Только вот не у каждого они есть, без Кельма Ивик бы и накопить не смогла на эту поездку. Но раз уж ты здесь -- наслаждайся, сказала себе Ивик. Ты слишком много думаешь. Наслаждайся. И она честно впитывала в себя неземную красоту эркеров, переходов, настенной живописи.
Она могла бы построить замок не хуже -- в Медиане. Она видела замки еще прекраснее. Но не в осязаемой, каменной форме -- виртуальным творениям все же чего-то не хватает. Камень придает завершенность, делает мечту настоящей. Ивик только на Триме видела чудеса архитектуры, вот разве что с Кельнским собором можно поставить рядом замок Кейвора. Но ведь и на старом Дейтросе -- на сохранившихся снимках, в фильмах -- были дивные дворцы, дома, спроектированные гэйнами, или же -- по их эскизам. В Новом Дейтросе просто никогда не хватало ресурсов, любое архитектурное излишество - за счет того, что какой-то семье не хватит нового блока, это недопустимо. Но когда-нибудь будет иначе, пообещала себе Ивик.
И мы будем жить в дворцах. Вот в таких же прекрасных. Или в небольших, но сказочных домиках. У нас ведь есть, кому придумать такое.
Окна гостиницы открывали чудесный вид на горы и замок. Кельм и номер снял подороже, но зато -- с широким балконом, с которого можно любоваться пейзажем. Поужинали прямо в номере -- никого видеть сейчас не хотелось. Сгустилась темнота, небо прочертили звездные дорожки, две луны безмолвно повисли лаковыми фонарями. Горы превратились в черные угрюмые громады, а замок, подсвеченный прожекторами, будто плавал во тьме -- сказочный светлый островок в ночном океане. Молча стоять на балконе, глядя на замок, ощущая на плечах руку Кельма, всем телом -- его пронизывающее тепло...
- Спасибо, - сонно сказала Ивик, - ты мне подарил такую сказку.
Кельм погладил ее по щеке. Вдруг повисла где-то в сознании тень Марка, зашевелилась совесть. Ивик прогнала ее -- Марк сам сделал выбор, это не ее вина. Но вдруг подумалось -- она и сейчас любила Марка. Хотелось показать ему замок Кейвора -- как бы он ахал, как восхищался, как гладил бы камень жесткой, привыкшей к труду рукой. Хорошо бы он сейчас был здесь. И пусть даже будет эта его красавица -- в сущности, она-то в чем виновата? Нормальная женщина. Ивик и раньше не испытывала к ней злобы, а сейчас -- скорее симпатию. Почему они не могут быть здесь -- все вместе. Ведь Ивик и Марк тоже не чужие. Пусть не так, как с Кельмом, по-другому, но ведь не чужие. Что же ты хочешь, поразилась себе Ивик, неужели заняться свальным грехом?
Почему-то даже мысль о свальном грехе казалась сейчас вовсе не такой уж неприемлемой. Быть всем вместе, со всеми, кого она любит, и кто любит ее -- это так нормально, так естественно. Так и должно быть. И наоборот, почему-то показалось нелепым странное, старое правило -- о том, с кем, как и при каких условиях позволено заниматься
Может быть, конечно, Бог в другом месте.
Но ведь и эти люди, узурпировавшие право судить о намерениях Бога, и они не знают, наверняка, где Бог, и как достичь спасения.
Кельм повернул ее к себе, стал целовать. Господи, как я люблю его, подумала Ивик. Обняла затылок Кельма, подняв руки, гладила волосы на затылке. Как он прекрасен. Так же не бывает, не может быть. И вот -- оно есть. Притиснулась к нему, истаивая от нежности, в жестком кольце его рук. Можно придумать любовь и красивее, можно описать в книге, можно воображать, можно всю жизнь ходить рядом, упиваясь платоническими чувствами -- но только вот это делает любовь осязаемой. Настоящей. Придает завершенность.
И все было правильно и хорошо.
Киба все еще не мог привыкнуть к свободе.
Свобода была относительной -- он на нелегальном положении. Квартиру здесь, в
