Новые небеса

Ивик, и капель росы на траве, и скамеек и луж во дворе... Нет у нее там ничего, что она могла бы любить.

   Христианство? Ивик знала, что у Жени есть любовник, как это и принято в Дарайе. Тоже офицер УВР, выше ее рангом - Женя выбрала его сознательно, таким образом, у нее увеличивался доступ к информации, да кстати, любовник же и посодействовал ее переводу в Лас-Маан.

   Какое уж там христианство... какие церковные заповеди...

   Ради чего вообще у нее - все это?

   А у нее самой, Ивик? Можно подумать, она живет более праведно, чем Женя.

   Но так многие дейтрины... грешат, а все равно, церковь - это святое, потому что Дейтрос - это святое.

   Ивик спросила подругу об этом. Женя внимательно посмотрела на нее.

   - А ты никогда не задумывалась, что Дейтрос - это нечто гораздо большее, чем дома, дороги, капельки росы и прочая ерунда? Так же, как, например, Россия - больше, чем березки, и упаси Боже, матрешки и валенки...

   Ивик с гордостью подумала, что еще помнит, что такое матрешки и валенки.

   - Если бы это было не так, Дейтрос не мог бы быть уничтожен - и снова возникнуть. И подумай... для старшего поколения детство ассоциируется с Лайсом! Они не знали нового Дейтроса вообще.

   - Пожалуй, ты права, - согласилась Ивик, - я же сама написала эту книгу. Да. Дейтрос - это нечто большее. Чем дома, дороги, даже внешность... даже сами люди... - она вспомнила, как в детстве ее мучили мысли о том, что она не любит свою семью, не любит вообще никого в Дейтросе. Но ведь и тогда она понимала, что Дейтрос надо защищать.

   - Но что тогда, Жень? - спросила она, - Христианство? Церковь? Ты ведь вроде никогда не была особенно набожной... А сейчас... или сейчас у тебя что-то изменилось? Ты вообще... честно... веришь в Бога? Мы никогда не говорили об этом.

   - Ну я же была крещена в православии... в квенсене ходила на службы, исповедовалась, там это положено так. Потом реже, конечно...

   - Да, но я не об этом.

   - А если не об этом... подожди, - Женя остановилась и стала рыться в сумочке, - подожди-ка. Вообще-то это не положено, но я хотела именно тебе показать, и вот записала... Вот.

   Листочек был исписан крупными неровными буквами - по-русски. Женя, как видно, все еще предпочитала писать по-русски.

   Господи, я уже совершенно не верую, в лабиринте чертовых ловушек, засад, теряю счет всяким потерям я, казалось бы - сапиенти сат. Однако вот же, не получается. Я знаю, другие из чувства долга - но я должник плохой, мне уже не исправиться, и это тянется слишком долго. 

Мне бы в церковь, под образа, и рыдать, я знаю, другие из чувства локтя, но можно локтем под ребра поддать, даже не со зла, а просто так походя. Это в сущности кризис доверия всему и вся, а не только тебе любимому. Неправда, что в окопах сплошные верующие - все наоборот, атеисты галимые.

Хотя конечно, верить хочется, особенно когда не тебя, а кого-нибудь -  что он на небе, и все не кончилось черным слепым бездырным омутом.

Прости Господи, я не могу в твое стадо, не потому, что лучше или такой вот индивидуалист, просто некогда, да и не надо, наверное, все равно не так протекает жизнь. Не с теми, не там, да уже все равно поди. Черная жженная полоса разделяет нас. Навалившись телом на бруствер, я жду. Нам придется стоять насмерть, Господи. Я не верю в тебя. Но я выполню твой приказ.

   Ивик шла и улыбалась, вспоминая встречу с Женей. Как, оказывается, скучала по ней. Странно, но у нее почему-то возникло ощущение, что здесь, в Дарайе - уже и так все, кто ей нужен. Не хватает только детей, но у них все равно - своя жизнь. И Кейты - да, вот Кейты не хватает.

   И самого Дейтроса не хватает тоже...

   Зато есть Кельм, и он-то заменяет собой очень, очень многое.