испытывать позорной экзекуции.
— Ты думал, ты самый крутой, да? — сказал Рубен, приближаясь. — Думал, что тебе все можно?
Он аккуратно снял с лацкана пиджака Заморокина седой волосок, посмотрел его на свет и молниеносным движением скальпеля перерезал волосок пополам.
— Видал? — сказал Рубен, наглядно продемонстрировав возможности инструмента. — Все, дружочек. Погулял — и хватит. С Иннокентием такие номера не проходят. Посмотрим какой герой ты будешь без…
Рубен сделал паузу, должно быть, подбирая подходящее слово, но продолжить фразу так и не успел, из дальнего угла комнатки, где находилась высокая металлическая вешалка с ворохом ярких костюмов для шоу, раздался легкий свист.
Рубен и Сережа разом оглянулись. Из-за вешалки вышел высокий рыжий парень с пистолетом в руках. Заморокин узнал в парне Колю-Студента.
— Руки! — спокойно и отчетливо произнес Коля.
Бандиты замерли.
— А ты еще кто такой? — удивленно произнес Рубен.
— Можешь называть меня Багси, — сказал Коля.
— Какой еще Багси? — еще больше удивился Рубен.
— Багси Сигел, — Коля взвел курок. — Руки подними!
Рубен обменялся взглядами со своим напарником, и оба нехотя подняли руки.
— Брось это! — Коля указал на скальпель в руках у Рубена.
Скальпель со звоном упал на пол.
— Лицом к стене! — скомандовал Коля.
Бандиты повернулись к стене. Коля осторожно приблизился к Рубену и приставил пистолет к его затылку. Затем свободной рукой ощупал форменную куртку, извлек из-за пояса пистолет и сунул его себе за пояс. То же самое он проделал со вторым. У Сергея оружия при себе не оказалось.
— На колени! — приказал Коля.
— Слушай, что тебе нужно, а? Может, ты дверью ошибся? — Рубен попытался повернуть голову.
Коля снова приставил к его затылку ствол.
— Сказал на колени!
Рубен, бормоча под нос армянские ругательства, опустился на колени. За ним последовал Сергей.
Коля отступил на два шага назад и встал посередине комнаты. Левой рукой он достал из-за пояса пистолет Рубена и направил его бандитов. Свой пистолет он повернул в сторону Заморокина, который стоял, привязанный к колонне, со спущенными по колено штанами.
— Где Дудкин? — спросил Коля, переводя взгляд с щегольских, с плейбойскими зайчиками, трусов Заморокина на его обмотанное скотчем лицо.
Заморокин замычал и замотал головой. Коля сообразил, что с залепленным ртом тот говорить не сможет. Коля сунул за пояс свой пистолет, подобрал с пола брошенный скальпель и сделал надрез там, где у Заморокина должны были находиться губы.
Заморокин со стоном и хрипом задышал ртом.
— Уф! — сказал он, когда дыхание восстановилось. — А ну, Студент, развяжи меня!
— Багси, — поправил его Коля и снова достал из-за пояса пистолет.
— Что? — не понял Заморокин.
— Я сказал, что меня зовут Багси.
— Черт с тобой! Багси! — воскликнул Заморокин. — Развяжи меня!
Коля не тронулся с места.
— Где Дудкин? — повторил он вопрос.
— Какой еще, к чертям собачим, Дудкин?! — взорвался Заморокин. — Не знаю я никакого Дудкина!
— Дудкин — это тот, кого ты считал курьером Бека, — спокойно пояснил Коля.
— Ах, этот! — вспомнил Заморокин. — Так он же у вас!
— Что? — удивился Коля. — Ты не путай! Дудкин остался у вас.
— Ну, правильно, у нас! А потом он исчез! А вместе с ним два моих лучших человека! Исчезли без всяких следов! Я думал, это вы подсуетились!
Коля нахмурился.
— Ты врешь, — сказал он после некоторого раздумья.
— Клянусь! — выкрикнул Заморокин. — Матерью клянусь, он исчез! Не знаю я, где он! Слушай, Студент… Тьфу ты! Как там тебя…
— Багси.
— Багси! Какое там врешь! Мне только что хотели отрезать… Ты сам видел! Какое там врешь! Развяжи меня, я тебе все отдам! Все, что у меня есть! Только развяжи!
— Ты его убил! — догадался Коля. — Убил Дудкина, а теперь говоришь, что исчез. Знаю я, как у тебя люди исчезают.
— Не убивал! — воскликнул Заморокин. — Матерью клянусь! Чем угодно! Этим клянусь! — Заморокин в порыве отчаянья кивнул вниз, на свои плейбойские трусы. — Не знаю я, где этот твой чертов Дудкин! Чтоб его разорвало!
Коля был в замешательстве.
Рубен с интересом слушавший разговор, стоя на коленях, повернул голову в полоборота и сказал Коле:
— Слышь, друг! Не знает он, где твой кореш. Правда, не знает. У меня на такие вещи глаз наметанный. Давай разойдемся по-хорошему. Ты все что надо спросил, дай теперь нам работу закончить.
— Заткнись! — одернул его Коля.
Но Рубен не унимался.
— Слышь, если убивать его будешь, дай сначала нам дело сделать, потом убивай сколько хочешь. Как друга тебя прошу, Багси-джан!
— Сказал заткнись! — огрызнулся Коля.
Рубен с тяжелым вздохом отвернулся к стене.
— Слушай, Багси, — подал голос Заморокин. — Ну сам рассуди, зачем мне его убивать? Какой смысл? Мы с вами обо всем тогда договорились. Его отвезли в… гостиницу, поили, кормили, ни в чем ему не отказывали. А потом он просто исчез! Как испарился. И спросить не у кого! Два человека, которые его караулили тоже исчезли. Зачем мне его убивать?
— Ты тоже заткнись! — приказал Заморокину Коля.
Он стоял посреди комнатки с двумя пистолетами в руках и думал, что ему делать дальше.
Рубен слегка повернул голову в сторону Сергея.
«По счету три» — беззвучно прошептали его губы.
После того, как Заморокин ушел за кулисы, Болек и Лелек продолжили живо обсуждать конкурсанток. Разговор их напоминал спор игроков на ипподроме перед тем, как сделать ставки. При этом названия «ипостасей» напоминали диковинные клички лошадей: номер «шестой» — Свобода, номер «одиннадцатый» — Радость, номер «четырнадцатый» — Раскрепощенность. Номер «пятый» была слишком тощей и постоянно спотыкалась, у такой на дистанции не было шансов, зато номер «тринадцатый» была хороша во всех отношениях, это сразу чувствовалось по тому, как она не могла устоять на месте и постоянно перебирала ногами, словно рвалась в бой. Волк в разговоре не участвовал, какое-то время он молча разглядывал сцену, словно не замечая, что на ней уже никого нет. Потом молча встал из-за стола и направился в сторону туалета.
Просторный туалет, отделанный кафелем в голубых тонах и благоухающий, как влажный тропический лес, показался Волку уютным. Возвращаться в зал он не торопился. Тщательно вымыл руки, после чего задержался перед зеркалом, оценивая, как сидит на нем недавно купленный по настоянию Ивана темносерый костюм. В повседневной жизни Волк обходился кожаной курткой, но Заморокин, старый пижон, требовал, чтобы в особых, как он выражался случаях, его окружали люди в галстуках. Кривая усмешка
