знаком?
Бада пробирает холодная дрожь. Откуда, черт побери, он знает о Пэтчетте?
Хинтон молча рвется со стула.
– Ага, вижу, мы задели больное место.
Дот, со вздохом:
– Господи, что за мускулы! Мне бы такие!
Дадли раскатисто хохочет.
Спокойно. Если бы Дадли знал, что Бад скрыл улики – Бада бы здесь не было.
Дот бьет Хинтона дубинкой: бицепсы, колени. Тот даже не морщится.
Дадли, со смехом:
– Вижу, сынок, болевой порог у тебя высокий. Прокомментируй, пожалуйста, следующее: Пирс Пэтчетт, Дюк Каткарт, порнография. И не заставляй сержанта Уайта проверять, в самом ли деле ты умеешь стоически терпеть боль.
Хинтон – вдруг, совершенно не заикаясь:
– Иди ты в жопу, хуесос ирландский!
В ответ – раскатистое «хо-хо-хо».
– Ну ты и комик, сынок, просто Джек Бенни! Венделл, будь добр, покажи нашему другу, как мы здесь ценим его комическое дарование.
Бад хватает дубинку Дот:
– Босс, а что именно тебе нужно?
– Полное и добровольное сотрудничество.
– По «Ночной сове»? Ты упомянул Дюка Каткарта.
– Полное и добровольное сотрудничество по всем вопросам. У тебя есть возражения?
– Уайт, просто делай то, что тебе говорят, – скучающим тоном говорит Дот. – Черт, мне бы такие мускулы!
Бад подходит к ним ближе:
– Дайте мне поболтать с ним наедине. Всего пару минут.
– Возвращаешься к старым методам, сынок? Давненько ты не проявлял энтузиазма на такой работе.
Бад, шепотом:
– Дам ему поверить, что он меня обдурил, а потом прижму к стенке. А вы с Дот подождите снаружи, ладно?
Дадли кивает и выводит Дот на улицу. Бад включает радио: реклама подержанных автомобилей в «Йикел-Олдс». Хинтон, отчаянно гремя наручниками:
– Иди на хуй, урод! И ты, и этот говноед ирландский, и эта сука-лесбиянка – идите все на хуй!
Бад пододвигает стул.
– Мне самому все это не по душе. Давай договоримся: ответишь на несколько вопросов – и я скажу Дадли, чтобы тебя отпустил. Замнем и факт твоего нарушения условий досрочного освобождения.
– Пошел ты!
– Хинтон, я думаю, ты знаешь Пирса Пэтчетта и, может быть, знал Дюка Каткарта. Расскажи о них, и я…
– Мать твою в три дырки!
Бад швыряет Хинтона вместе со стулом через всю комнату. Стул с треском ударяется о стену, падает набок, вздымая тучу пыли и щепок. Падают полки, разбитое вдребезги радио хрипит.
Бад выпрямляет стул одной рукой. Темное пятно на штанах Хинтона, резкий запах мочи. Бад, не узнает собственного голоса. Ирландским говорком:
– Расскажи мне кое-что о сутенерах, сынок. Каткарт. Еще один, черножопый педик по имени Дуайт Жилетт. Девушка по имени Кэти Джануэй – она работала на них обоих. Ее убили, и у меня это вызывает чувство изжоги. Что ты о них знаешь, сынок?
Глаза в глаза – Хинтон смотрит на него, выпучив зенки. Заикаться перестал напрочь – чтоб гусей не дразнить.
– Сэр, я у мистера Пэтчетта водителем работал, я и еще один парень, Честер Йоркин. Мы развозили для него… ну, разный нелегальный товар. Каткарта я вообще не знаю. Про Жилетта слыхал – это педик, который поставлял девочек на вечеринки Спейда Кули. Хотите, про Спейда расскажу? Он законченный наркаш, жить не может без опиума. Сейчас выступает в «Эль-Ранчо», можете его там и прищучить. А никакой Кэти Джануэй я не знаю, и кто ее убил – тоже.
Бад берется за стул, и Хинтон, задыхаясь от ужаса, торопится дальше:
– Сэр, мистер Пэгчетт тоже сутенер. У него были дорогие девушки по вызову, двойники кинозвезд. Была у него одна любимица – Линн, шикарная блядь, косила под Веро…
