какие-то мягко светили – но ни одна не нарушала бархатной тьмы.
– Что это? – громким шепотом спросила Эмили.
– Это небо... – так же шепотом отозвался господин Кроу. – Ваше такое же... как мое.
Точки будто плыли по кругу. Новые и новые созвездия открывались взору. Ей почудилось, будто пола нет... а тело свободно парит в бесконечном пространстве. Все произошедшее за день враз сделалось незначительным, далеким...
– Вот Большая и Малая Медведицы, – голос Каспара, удивительно добрый, точно гладил. – А это охотник Орион и его псы.
– Сириус, – выдохнула Эмили: глаза заслезились от яркого бело-голубого сияния.
Она спохватилась поздно... Орин ожил, и девочка точно засветилась изнутри. Бедняжке стало стыдно за испорченную «сказку».
– Простите, – робко попросила она.
– За что? – удивился мужчина.
– Я... я не хотела.
Эмили почувствовала, что вот-вот расплачется.
– Откуда свет? – Никодемас выскользнул из гамака.
Поколебавшись немного, девочка все же достала из-за пазухи теплый амулет:
– Орин. – пояснила она. – Папа подарил. Только я вам его не показывала... это тайна!
– Здорово, – протянул друг.
– Волшебный? – грустно спросил мистер Кроу.
– Просто красивый и светится, – ответила Эмили. – Ваши звезды лучше!
Кристалл погас. И опять наступила ночь.
Глава 5.
След тайны
Причина, по которой уроки Труда проходили раздельно, оказалась до смешного простой. Учительница
Учительница напоминала швабру: неимоверно худа и костлява, от макушки до пяток прямая, как под линейку начерченная, а на голове копна непослушных, торчащих во все стороны осветленных волос. Своими длинными когтистыми пальцами она презрительно перелистывала журнал с оценками, а натыкаясь на имена мальчиков взглядом, чуть не плевалась.
Труды можно было бы считать скучными, если бы Берта не «развеселила» всех в первые же минуты. Вместе со своей «тенью» они явились с опозданием и продолжали громко обсуждать личность какого-то старшеклассника.
– Вы, прополощите рты немедленно! – взвизгнула мисс Лонли. – Мало того, что обсуждать человека без его присутствия – низость, так это еще и мужчина! Если больше некому – я научу вас быть Леди.
– Нет уж, – огрызнулась Берта, – я теперь знаю, что в этой воде плавают гадкие склизкие твари.
Учительница улыбнулась одними уголками губ:
– Вивидология, – саркастически констатировала она. – Как же вы тогда пьете чай?
– От кипячения вся пакость умирает, – не задумываясь, ответила та.
– Вам приятней употреблять мертвых?
Девочка зажала рот рукой и позеленела.
Эмили поняла, что пересказать сценку Никодемасу – ее святая обязанность.
– Вивидология... – фыркнула себе под нос мисс Лолли. – И так каждый год.
Классная комната отличалась от всех других: привычных трех рядов не было, на полу лежал пушистый ковер... цветы в кадках, кружевные салфетки, длинный стол и две не менее длинные лавки. Добротный камин с фотографиями и позолоченными часами на полочке, книжные шкафы, сервант с батареей старинных тарелок и чайным сервизом – не хватало только ощущения дома.
Весь урок учительница рассказывала о правилах сервировки и прочих тонкостях, связанных с «гастрономическим этикетом»: как что держать, как просить, как подать... и многое другое. Девочки усердно скрипели перьями, конспектируя и зарисовывая. Эмили едва сдерживалась, чтоб не начать зевать.
Перемена показалась коротким просветлением в нескончаемом бреду. Стараясь не попасться на глаза мисс Лонли, девочка спешила отыскать друга и поделиться новостями. Вопреки всему, Би следовала за ней по пятам.
– Ты совсем без меня не можешь? – не выдержала Эмили.
– Нет, вовсе нет. – Робин невинно захлопала ресницами. – Я не хочу оставаться одна. Не бросай меня...
Последняя фраза заставила рассыпаться уже сформировавшуюся реплику. Ну как можно было обидеть наивное создание?! Эмили молча взяла ее за руку и ускорила шаг.
Никодемас выглядел мрачнее тучи: присутствие Роби явно бесило его, и скрывать это мальчик не
