собирался.
– Вот прилипала, – процедил он.
– Перестань! – Эмилия впервые не знала, как поступить.
– Ничего, я... – Би неожиданно высвободила кисть. – Не буду мешать...
Полосатый свитер скрылся в толпе. От бессилия захотелось взвыть.
– Доволен? – риторический вопрос.
– Если тебе нравится возиться с плаксами, то мне –
– Ничего глупее в жизни не слышала!
Не успела Эмили опомнится, как ноги сами собой понесли в сторону класса.
– Прекрасно! – крикнул ей в спину Никодемас. – Я все понял!
Звонок оборвал голос на полуслове, но это не помешало сердцу расколоться на тысячи колючих кусочков где-то в груди. Ничего подобного с девочкой еще не происходило. Дружба, до того казавшаяся бесконечным праздником, могла ранить! Неприятное открытие не давало сосредоточиться.
Эмили перепутала все, что можно было перепутать, и, без сомнения, заслужила те язвительные реплики, которые отпускали в ее адрес Берта и Белла.
После урока ученицы получили оценки. Не услышав своей фамилии, Эмили направилась в другой конец класса: туда, где во главе стола в кресле восседала мисс Лонли.
– Простите, – начала девочка, – вы пропустили меня. Варлоу... новенькая.
– Нет, юная леди, я сделала это намеренно.
Тусклые синие глаза смотрели сквозь нее.
– Совсем плохо? – бесцветно уточнила Эмили.
– Нет, – женщина жестом предложила сесть. – Вы будто отсутствовали, поэтому я просто обязана спросить... Что-то не в порядке?
В свете лютой нелюбви учительницы к мальчикам самым разумным показалось промолчать. Она отвела взгляд.
– В таком случае, ваша оценка – «удовлетворительно», – сообщила мисс Лонли, но не спешила браться за перо. – Вы найдете дорогу в актовый зал самостоятельно?
– Я не иду туда, – покачала головой Эмили, представляя, как скажет маме о столь неприглядной отметке.
– Вот как? – учительница открыла чернильницу.
– Я вызвалась дежурить по классу, чтоб не подвести друзей. – Между ребрами что-то больно укололо.
– Что ж... Тогда идите, уборка не терпит спешки, – «швабра» мягко улыбнулась.
Собрав вещи, девочка с тяжелым чувством покинула комнату. Ведь она действительно попросила Альхен приехать попозже... Эмили надеялась, что весело проведет время. В ушах звенело: «Я все понял!..» Что он мог понять? Очевидно, вовсе не то, что нужно.
Эмилия, спотыкаясь, брела к кабинету мадам Нанс. То, что должно было радовать, невыносимо тяготило. Незапертая дверь с легким скрипом отворилась – в общей тишине безлюдного коридора звук показался гораздо громче, чем на самом деле.
В классе царило гробовое молчание... На учительском столе, свесив ноги, сидел Никодемас с перекошенным от досады лицом. В противоположном углу на ступеньке девочка заметила Робин. Та тихо скулила, уронив голову в коленки. Желание закрыть дверь с обратной стороны отчетливо сверкнуло в сознании, но только слабый бежит от проблем.
Эмили молча положила вещи на первую парту среднего ряда. Би посмотрела на подругу, едва-едва приподняв нос. Мальчик остался безучастен.
– Так и будем молчать? – осведомилась она, переводя взгляд с одной фигуры на другую.
– А что тут скажешь? – Никодемас криво усмехнулся. – Я думал, мы друзья...
– Разве это не так? – Эмили почти скрипела зубами.
– Вон твоя подружка, – небрежно бросил тот и добавил: – Плакса-вакса.
Роби вскочила на ноги:
– Прекратите, вы, оба!!! – взревела она, чего от «плаксы» никто ожидать не мог.
Эмилия больно прикусила язык. От невесть откуда взявшегося стыда запылали щеки. Кому вообще пришла в голову идея о том, что лучший друг должен быть один? Девочка чувствовала кожей, насколько дороги ей люди, с которыми знакома-то чуть!
...А между тем класс сам себя убирать не станет. Робин подобрала губку и принялась методично возить ею по доске. Никодемас спустился на пол и направился к первому ряду, чтоб установить все стульчики как полагается.
Поскольку второй губки нигде не было видно, Эмили начала переворачивать стулья третьего ряда. Напряжение так и висело в воздухе. Она старалась не смотреть в сторону друга, но грохот неумолимо приближался.
Четвертая парта среднего ряда... класс превратился в лес металлических ножек. Ребята смотрели друг
