— Чем? — прервал нестройное гудение покойник. — Чем мне вас кусать прикажете?
Мужик ощерился щербатым ртом, в котором сиротливо колыхались два коренных зуба. Действительно, дяде давно пора на протертые супчики переходить…
— Нема зубов-то! — пожаловался покойник. — Половина от цинги вывалилась, вторую половину жена моя, Манка Поросиха, мне вилами повыбивала. У-у, дурища! Не видели вы мою Манку-то? Еще та прохиндейка, прости господи! Думает, не знаю я, что среднего нашего, Харитошу, она от заезжего арапа родила. Обгорел на солнышке он, как же… Посреди зимы ить родила, какое там солнышко! Да и чернявых у нас в роду сроду не бывало… Ну, будете вы меня развлекать или нет?
— А тебе чего нэ спится? — спросила Сюнневе. — Все ваши вон тоже бродят по округе… Чего стряслось-то?
Покойник вдруг боязливо оглянулся, поежился:
— Ох и не знаю, красавица, не ведаю… Лежали мы себе тихохонько, души наши летали себе… Вдруг слышу, кличет кто-то. И сила неведомая меня из-под земли тащит! Странно так, душа-то уже давно наверху, а вот поди ж ты… Стоит человек странный, в темном плаще, улыбается так недобро… Чего он сделал — не помню, только с тех пор нет мне покоя. Украл он что-то у меня из могилки-то, вот и не могу я упокоиться— с миром. А случилось это давно, я и остыть еще не успел в могилке-то… А намедни мужики приходят, много их пришло. Хотяевские все, знакомцы. Только синие все, распухшие, вода с одежек ручьями бежит… Воют страшно, говорят, пойдем, Федя, с нами, его найдем, хоть морду набьем… Украл он наш покой, нету мира нашим душенькам, ох, горе горькое…— Упырь пригорюнился, зашмыгал дырками, оставшимися от носа.
— Кто украл? — приподнялась Сюнневе. — Проповедник тот?
— А не ведаю, девонька, они того и сами знать не знают. Горе, бают, великое на том человеке, злоба вселенская. А лет ему ой как много, потому как помереть не может…
Упырек все оживлялся, входил в роль. Оседлав крест, он замахал кулаками, завыл:
— Э-эх, похерил я жизню за копеечку!.. Хоть вы со мной посидите, не бросайте, ноченька-то сегодня какая!
Круглый и жирный, как масло, диск луны плавно пересекла тень женщины с распущенными волосами верхом на метле. Послышался игривый хохоток, и тень исчезла.
— Аринка Косая на шабаш полетела, — со знанием дела прокомментировал упырь. — Каждый годок ее вижу. Опять ведь не долетит, бедовая. Как обычно, в Липатовцах навернется… Ну так что, может, еще чего споете? Дюже душевно малец-то выводил…
Мы все злобно покосились на Виталиса, пребывавшего в глубоком параличе.
— Отрекусь! — злобно прошипела Мишка.
— М-м, дядь, ты не обессудь, пацанчик типа в творческом отпуске… Вот, может, мы чего сообразим?
На первый план решительно выперлись Юльки. Размахивая свитком, Юлия Секунда заявила:
— Я…
— Мы…
— Я и сестрица продекламируем вам отрывки из трагедии «Федра»! Сюжет избитый, переложение наше…
Юлька Первуха приняла томную позу, опершись на жезл, Юлька Вторая развернула свиток:
— Роли исполняют: Федра — Юлия Прима Макакция, кормилица — Юлия Секунда Макакция, остальные по очереди, как придется.
Мишку вдруг скорчило. Да, точно, помню, как она на Новый год страдала над этой самой «Федрой»…
Кормилица, поди сюда, родная,
Сижу и слезы лью, стеная…
Я в пасынка влюбилась, в Ипполита…
Утечь меня, о старое корыто!
Не надо убиваться недостойно,
Обделаем все тихо и пристойно…
Обманом завлеку я Ипполита…
— Не-э, — зевнул упырь, махнув рукой. — У нас барин, помню, любил такой театр показывать. Всех крепостных сгонял обычно… Насмотрелся я этакой тягомотины…
Юлии обиженно испарились, что-то ворча о том, что плебеи все равно не поймут высокого искусства. Я яростно заскребла репу, придумывая, что бы еще такое выкинуть. Со стороны, конечно, представляю, как сюрреалистично все смотрелось. Толпа духов сверху и неплохая тусовочка снизу пытается развлечь полусгнившего упыря. Надо это нам, а? Он вроде чувак мирный, зубами не клацает, сам весь пацифист такой…
Жупик вдруг закрутил лысой головой, вытянул морду вверх и деликатно так пару раз тявкнул. Мы тотчас же задрали головы кверху… ОГО! Вот это спецэффекты… Пятна на луне расползались багровыми потеками, как будто кто банку с вишневым вареньем грохнул… Вот бордовая лужица расползлась во все стороны, совершенно закрыв уютный сырный цвет. По кладбищу поползли дымные красные тени… Так, это что за непристойные намеки, я вас спрашиваю? У них что — до двенадцати территория как кладбище функционирует, а после как район красных фонарей?! Нехилый наезд…
Жупик опять тявкнул, возвращая нас на землю. Мы огляделись. Упырь неожиданно исчез, впрочем, как и все наши Помощнички. Вшестером мы растерянно толклись на небольшом пятачке земли, обнесенном солевой оградой.
— Нэ понимаю…— озадаченно протянула Сюнневе. — Что-то… Здесь какая-то ловушка… Будте осторожны…
— Сюнь, может, пойдем, а? — постучала я финке по плечику. — Вон мужика как от римского театра скрючило, сам отвалил на фиг! Все,миссия выполнена, можем грести валенками к Вийке с чувством исполненного долга!
Но Сюнневе задумчиво трясла рыжими косами и потирала лоб, изображая при этом на личике всю небогатую эмоциональную гамму. Перестраховщица, что с нее возьмешь…
Рядом с крестом что-то затемнелось, зашевелилось… А-а, упырюга в буфет отлучался, типа на антракт. Или в мужскую комнату — галстучек поправить, косточки поддернуть.
Но в красном свете луны рядом с крестом стоял вовсе не упырь. А один оч-чень знакомый нам молодой человек.
— Ленька! — выкатила я красивые глазки. — Ты откуда?!
Леонид стоял, безумно озираясь по сторонам, переступая с ноги на ногу. При этом раздавалось странное позвякивание.
— Ребята…— наконец выдавил он. — Где я? Что… вообще случилось?
Выглядел он уже не так свеженько, как при первом знакомстве. Джинсы выпачканы, рубашка вообще отсутствует, открывая нашим жадненьким взорам накачанный торсик (м-м, сможет ли мой Васенька подняться до таких высот… широт…), волосы растрепаны… На ногах зачем-то цепь чугунная!!! Это я разглядела, когда он подошел поближе. Причем скован пацан был странно — за большие пальцы ног.
— О мама-пилорама! — завопила я. — Лень, ты где так потусил мощно?!
— Вам больно? — запищала подружка.
— Обычай сковывать за большие пальцы ног…— Сюнневе вдруг решила переквалифицироваться в энциклопедиста и порадовать нас небольшой лекцией, но мы ее не дослушали. А жаль…
— Да, пацан, а у нас даже и плоскогубцев не валялось!
— Может, пошарить по периметру?
— Дебил, думаешь, кому в могилку набор «Юный техник» подсунули?!
— Обычай сковывать…
Вдруг налетел мощный ветер. Окончание фразы как Шоколад слизнул… Или Зефир? Путаюсь я в древнегреческой мифологии, даром что Мишка учила.
— Круг! — вдруг истерично воскликнула Сюнневе.
Слева от нее ветер разметал соль — образовался разрыв сантиметров в пять. Финка шлепнулась на колени и принялась трясущимися руками равнять линию. Ветер вырывал соль у нее из рук, белые струйки
