традиций — выходцев из разоренных татаро-монголами земель. В последующие века указанная тенденция продолжает развиваться, т. е. доля технологической группы I продолжает расти.
Аналогичная картина выявляется и по материалам XII и XIII вв. из Пскова: здесь также наблюдается увеличение доли технологической группы I, но в Пскове эта тенденция проявляется более динамично.
В отличие от Новгорода и Пскова Тверь подвергалась постоянным разрушениям со стороны татаро- монголов. Несмотря на это, технико-технологический стереотип кузнечного ремесла Твери демонстрирует стабильность: на протяжении трех столетий наблюдается доминирование технологической группы II. Тенденция к росту технологической группы I, прослеженная на материалах Новгорода и Пскова, в кузнечестве Твери, по крайней мере до XV в., развития не получила. Это, по всей видимости, можно объяснить тем, что состав населения города не менялся. Ремесленные традиции консервируются.
Чтобы проверить полученные нами выводы на других примерах, обратимся к анализу динамики наиболее показательной в технологической группе II схемы наварки. Появляясь в единичных экземплярах еще в X в., в XII в. эта технология занимает заметное место в кузнечном ремесле Древней Руси. Как показывают наши данные, в последующие столетия (XIII–XV вв.) наварная технология занимает ведущее положение (рис. 55). Причем этот процесс происходит как на памятниках, подвергавшихся татаро- монгольским набегам (Тверь), так и избежавших их (Новгород, Псков). Сложность наварной технологии, предполагающая знания свойств материалов, температурных режимов сварки разнородных сортов черного металла, разнообразных флюсов, последовательности кузнечных операций и т. д., обуславливала необходимость передачи знаний от мастера к ученику, т. е. существование института ученичества. Естественно было бы предположить, что в деструктивных условиях татаро-монгольского ига (разрушение городской инфраструктуры, увод в полон мастеров, нарушение торговых связей и т. п.) произойдет регресс кузнечной техники. Однако мы этого не наблюдаем. Более того, тенденция в древнерусском кузнечном ремесле, наметившаяся в домонгольское время (рост числа изделий, изготовленных в наварной технологии), получает дальнейшее развитие (рис. 55). Объяснить этот факт можно тем, что к середине XIII в. технология наварки уже прочно закрепилась в виде устойчивой традиции в древнерусском кузнечном ремесле. Носители этой традиции сумели не только сохранить ее, но и передать следующим поколениям мастеров.
Сохранение производственных традиций наблюдается и на материалах малых городов (Коломна, Ростиславль Рязанский, Торжок, Серенск, Изборск). В этом плане показательна ситуация Серенска, где смена приоритетов в кузнечном ремесле происходит до разорения города татаро-монголами, и после восстановления Серенска мастера продолжают работать в традициях, сложившихся в начале XIII в.
Преобладание технологической группы I наблюдается в рассматриваемый период на материалах сельских памятников. Связано это, по всей видимости, с характером самого деревенского кузнечества, предполагающего работу кузнеца-универсала, не использовавшего в своей практике сложных технологических приемов. Продукция, изготовленная по схемам технологической группы II, поступала на сельские поселения, главным образом, из городских ремесленных центров.
Таким образом, приведенные данные распределения проанализированных нами материалов, и в первую очередь это относится к XII и XIII вв., свидетельствуют о том, что в железообрабатывающем производстве разрыва традиций, который можно было бы предполагать в результате татаро-монгольского нашествия, не наблюдается.
Однако надо признать, что в общеэкономическом плане татаро-монгольское иго существенно замедлило развитие металлургической отрасли. Это особенно очевидно на фоне бурно развивающейся черной металлургии Западной Европы, где уже в XV в. увеличение размеров домниц и внедрение механического привода позволили увеличить объем криц до 100–150 кг и перейти к целенаправленному получению чугуна (Беккерт 1988).
Часть II. Характер железопроизводства в Московском государстве (XVI–XVII вв.)
На рубеже XV–XVI вв. в истории Руси происходят коренные политические изменения. Завершается процесс объединения русских земель в единое государство под властью Московского князя, происходит окончательное освобождение от татаро-монгольского ига. Единая государственная политика создала предпосылки для формирования общероссийского рынка. В сфере производства «это выразилось прежде всего в развитии ремесла, работающего на рынок, в росте товарообмена между отдаленными областями Московского государства…» (Колчин 1949: 192).
Для периода XVI–XVII вв. — времени Московского государства — существенную роль играют данные письменных источников: писцовые и таможенные книги, указы, челобитные, записки иностранцев и т. п. Эти источники достаточно подробно рассмотрены в специальной литературе, посвященной истории черной металлургии (см.: Колчин 1949; Бахрушин 1952; Никитин 1971; Сербина 1978). Особенно ценными являются данные, связанные с производством черного металла.
В XVI в. в Русском государстве выделяются железодобывающие и железообрабатывающие центры, поставлявшие свою продукцию на довольно удаленное расстояние. Базой для развития железной индустрии являлись источники сырья. В отличие от предшествующего времени, когда железодобыча была рассредоточена по всей территории Древней Руси, в это время железоделательное производство концентрируется в районах, наиболее богатых рудой. Наряду с этим происходит освоение новых для древнерусского ремесла источников сырья (руды серпуховского района).
Одним из древнейших железоделательных районов была Водская пятина Новгородской земли. В XVI в. наиболее активно разрабатывались железные руды северной части Водской пятины (район Яма, Копорья, Орешка). В это время в данном регионе по письменным источникам зафиксировано около 200 сыродутных домниц и кузниц по переработке горновых криц. Продукцией водских металлургов было как кричное железо, так и уклад (сырцовая сталь). Последний пользовался большим спросом на русском рынке. Так, Кирилло- Белозерский монастырь приобрел в Ярославле 30 клинов уклада новгородского, в Белоозере — 320 клинов уклада тихвинского.
Наряду с новгородским укладом широким распространением пользовался и каргопольский уклад. Этот материал шел прежде всего в местные кузницы на выработку орудий труда (топоров, кос и т. п.).
Большие объемы добычи железа в северных районах России (Каргополье, Карелия, Устюг) в XVI в. зафиксированы в сообщениях иностранных путешественников. При этом отмечается как особое качество местного металла его ломкость (Фальковский 1950: 232). По всей видимости, это связано с использованием лимонитов (болотных и луговых руд), характер образования которых предполагал повышенное содержание в руде фосфора.
В конце XV–XVI в. крупным железодобывающим центром становится район Каширы — Серпухова. Этот район славился обилием и легкодоступностью высококачественных руд. По словам С. Герберштейна, под Каширой «даже и на ровном месте добывается железная руда» (Герберштейн 1986: 95). При анализе руд Московской губернии в начале XVIII в. именно серпуховская руда была признана наилучшей (Сербина 1978: 11). Особенно высоко ценился серпуховской уклад, который вывозился и в другие железодобывающие центры — в Вологду, Устюг и даже на отдаленные расстояния — в Сибирь (Бахрушин 1952: 55). Высокие качества серпуховского уклада определялись характером руды, шедшей на его производство. По мнению Б. А. Колчина, речь идет о глыбовой наземной руде (Колчин 1949: 200), которая отличалась от более широко распространенных болотных прежде всего низким содержанием фосфора. Как известно, фосфор препятствует проникновению углерода в железо, вследствие чего подобное железо легче поддается науглероживанию.
