поскольку никто из основной конторы ее не знал, да и не должен был знать. Присутствовали только самые близкие — я, врачи, два тренера и кибертронщики, вживлявшие в ее тело свои устройства. Как потом оказалось, они пришли вовсе не для того чтобы проститься, а чтобы после прощания и опускания гроба, пойти куда-то в тайные комнаты крематория и вырезать из тела Лорен все те хитрые штучки, что сами же туда и вставили. Сжигать с электроникой и чужеродными имплантатами запрещал закон.
По многолетней традиции полагались поминки, и даже в таком нестандартном случае, как Лорен, отступать от заведенного порядка никто не хотел.
Наша немногочисленная компания арендовала маленькое кафе, двери заперли, и процесс пошел.
Я уже точно сейчас и не припомню, почему возник тот разговор. Как это всегда бывает в таких случаях, начали с одного, перешли на что-то другое, а потом добрались до третьего. Речь в компании пошла на «модную» тему — про «молодежь», экологических христиан, сатанистов и атеистов. По-моему, именно в такой последовательности, но поскольку все время перескакивали с одного на другое, тут я могу и ошибаться. В конце концов, разговор зашел о традициях и о людях, которые даже не думают руководствоваться умом. Эти люди привыкли говорить и делать то, что сейчас положено, и делать так, как надо, «как принято у всех». Или так, как «делают все». Если раньше все были атеистами — то и эти люди были тогда атеистами. Если сейчас все верующие — то и сейчас эти люди верующие. Причем люди эти сами не знают, во что, в кого и почему они верят. И делают они все так, как принято, как полагается, как надо именно потому, что не надо думать, а надо только знать «как положено». И они знают, как сейчас принято. Кем принято, кому положено и для чего надо — не ясно. А когда начинаешь что-то спрашивать, то получаешь универсальный ответ — «у тебя гордыня». А это грех, а если грех, то значит — молчи в тряпочку и не высовывайся, ибо неприлично.
Вот и давят на нас различные традиции, поверия, поветрия и суеверия. Обычаи, если хотите.
Особенно много всяких глупых традиций, примет и ритуальных действий связано со смертью и похоронами. Оно и понятно — об этом давно написаны горы литературы, и я не стану углубляться в эту тему. Сам-то я считаю, что сознание разрушается в момент гибели мозга, а мифическая душа — некое религиозно-нравственное понятие, без живого организма не существующее. Переселение сознания в электронную оболочку — это пока еще далекая перспектива, дело неясного будущего. В наше время эти мотивы усилено разрабатывает фантастика — киберпанк, и я не стану сейчас затрагивать сию интереснейшую область литературы.
Итак, допустим, что сознание и самоощущение умирает вместе с человеком, и покойнику абсолютно все равно, как его похоронят, поэтому похороны должны быть организованы таким образом, чтобы это было удобно близким умершего. Ваше счастье, если близкие люди — личности устойчивые, здравомыслящие и сильные. А если нет? Если они в горе, их разум пасует, и они не могут четко организовать погребение? А вы, не являясь близким родственником, можете лишь выполнять чужие указания? Вот тут-то и выходят на первое место похоронные агенты и некие боковые родственники, которые всегда знают, как принято, как надо и как положено.
Ну, то, что на похороны уходит много денег, знают все. И здесь положено не скупиться. Стандартный и недорогой похоронный договор в Городе — от двадцати до ста тысяч кредитов. Сверх всяких плат предусмотренных собственно договором, еще положено «отблагодарить» всех тех, кто хоть как-то принимал участие в скорбном ритуале. Хорошо отблагодарить. Кроме того, положено выполнить ряд формальностей, без которых «будет очень нехорошо».
На мой взгляд, вымогать деньги у близких умершего аморально, поскольку месячный доход похоронных работников и так сильно превышает среднестатистическую зарплату государственного служащего. Но это — ладно. В крайнем случае, можно и не благодарить. Ничего страшного уже не произойдет, тут не больница. Однако за это похоронный агент выберет неудобные время и место, служащие морга не дадут проститься с усопшим, шофер катафалка повезет по тряской дороге, а носильщики уронят гроб.
Почему-то гроб положено делать без ручек. Почему? Не знаю. Видимо, чтобы у тех, кто его несет, лица были еще более скорбные и печальные. Вы никогда не носили гроб без ручек? Я носил. И поэтому теперь, когда удается, всегда заказываю к гробу ручки. Так можно делать, хоть и не положено. Если гроб открыт, то положено целовать покойного в лоб. Зачем? Почему? Не знаю. И никто не знает. Но — положено, и так надо. Я лично это всегда игнорировал, поскольку холодный плохо набальзамированный труп, лежащий в гробу, у меня никогда уже не ассоциировался с тем человеком, которого я знал. Или любил. Еще сейчас положено как-то связывать похороны с церковью. Заказывать службу, проводить отпевание и еще устраивать всякие сомнительные обряды со служителями религии. Естественно, что не бесплатно. Положено устраивать поминки. Потом — девять дней и сороковины. Таков обычай. И положено кормить и поить всех тех, кто на эти мероприятия придет. Положено делать какую-то ритуальную пищу, и пить алкоголь. Положено. Так надо.
Когда зашла речь о всяких религиозных конфессиях, кто к какой принадлежит, я сказал, что сам-то атеист, но среди моих друзей есть люди в той или иной степени близкие к сатанизму. Народ сразу как-то поскучнел, и на меня посмотрели как на зачумленного. Со мной перестали разговаривать, а на мое прощание перед уходом никто не ответил.
Я никогда не поступал так, как «положено», как «принято» и как «надо», если это шло вразрез с моими собственными морально-нравственными принципами и установками. А принципы эти основываются только на законах природы, психологии и физиологии. Есть еще заповеди, которые не совпадают с заповедями Христа. Здравый смысл, опять же, должен присутствовать.
Вообще-то, как человек, видевший и принимавший личное участие во многих похоронах, могу со всей ответственностью заявить, что нет ничего лучше церемонии в крематории. Красиво, удобно и музыка хорошая.
49. Алекс
А может, так и надо, ничего особенного не предпринимать, а просто жить, доверяя своей судьбе?
Но Алекс в судьбу все-таки не верил. Несмотря на лекции Пухова, несмотря на удивительные события в своей жизни и недавние мистические приключения, не верил — и все тут. Он вообще не верил во все то, во что надо верить.
Довольно долго они ехали молча.
— Расскажи еще чего-нибудь, — наконец спросила Алекса Ирина.
— Не, не могу. Я уже на пьянке все рассказал, что знал. А то, что не рассказал — не могу, там матерных слов много. А ты пила только воду и сок.
— Я ж за рулем. Ну расскажи-и-и-и… Врешь ты все! Я знаю, у тебя в загашнике много историй. Расскажи, — требовала она.
— Хорошо, только от дороги не отвлекайся, и не бей меня каблуками.
Еду я давеча в троллейбусе. Все сидячие места заняты, но людей не слишком-то много — четыре часа дня все-таки, и большинство народа пока еще работает, в отличие от некоторых отдельно взятых его представителей, типа меня. Ну, и ладно — стою я и думаю о чем-то своем, о внутреннем. А подумать есть о чем — нужно мне посетить выставку современного искусства по заданию нашего профкома, а потом успеть вернуться на работу и переделать еще кучу разных дел до девяти вечера. А уж после девяти… но это уже ладно, об этом — потом.
Так вот, стою я, никого не трогаю, как вдруг:
«Ой! Привет!»
Оборачиваюсь. Сидит молодая девушка (а для меня уже все девушки молодые, а те, которые девушки немолодые, давно не девушки в моем понимании) и прямо на меня смотрит. Внешность — самое оно: черная водолазка, черные брюки и некоторый налет готичности на лице: глаза, губы и волосы — как вороное
