серебряный оклад…Как – дерева упор, выносливость, и шелестнесброшенной листвы, с Утешителем в лад.9 августаНечаянноЦветастое лето с душкомпетуний, рассаженных в грядки.Мне август гундит на ушко,что осень, конечно, нагрянет…Но сладко в Москве по ночамна сретенье осени с летом.Я трогаю их, помолчав,и, слушая, следую следом… Невзрачен осенний денёклишь разве на глаз верхогляда — потоп не обрушен стеной,но сыплет сквозь ситечко крядудва месяца – сорок с лишкомзавещанных дней на спасенье…Чтоб из переправы осеннеймы выплыли с новым лицом.Так в августе тронувшись с месткто как (на моторе, бумаге),постигнем не равную смесьгорячего сердца, ума ирассудка прохладного. С чемзастанет? На Родине Отчей — окажется. Жизни качель,склоняясь, отмеряет отчерк.10 августа* * *…Так конь плывёт за всадником, бежитхозяйский пёс, вся тварь стучится в дверь…Привязанности тайны рубежи —невидимы, безмерны, верь не верь… …Бегут по следу строчки, каждый знакцепляется, по-своему зовёт… Бессонницею, в бодрствованье, снахявляются и следуют за мной… И совестно признаться, и прогнатьнет силы. Знать, по силам этот ход.На встречу! На бумаге, у окна…Как всадник, оказавшийся верхом.10 августаЧТО ЧЕЛОВЕК!Что человек! Мешочек сердца,наполненный слегка,что схоже со стручками перцаиздалека.Ю. Кублановский1Узнаешь боль – родишься. Без неёнас нет. Есть – тени и тела.Мы сущее страданьем познаёми радостью. Глубокого тепла,не солнечного, жертвенного, жест,движение Вселенную творит,закладывая будущего жертвсинодик, где назначены – твои.13 августа2Но если не болела голова, болел ли сердцамешочек? В приснопамятные дни —ещё румянец молодости… Серочело и небо к старости. От нихне отвернёшься, всмотришься. И чудноцветёт на сером выстраданный свет.И сердце отлетающее чуетпотоки, выносящие – наверх.13 августа3А если на случай – в разменгодится, чем отроду живы,и в персть обратился размерна жизнь запасённого жита, — как выкормить этакий рот?!Как та, напитавшая сердцем?Чтоб горечью полнилась рольбеспечно сравнившего с перцемнаполненный чем-то слегкамешочек? Пустая затея.Так следуют тени за тенью.Посмотришь – ни тени следа.25 августаНа Домниковке
Г. Д.
Ну что же, раз проще про столобеденный – ужин на славу!Здесь некогда угол простойдержал за спиною заставувокзальную. Долгих гудковсквозное сообщество, трелисвистковые… Скорый укор,когда не услышали третий…Всё кануло в Лету. Под шум,не родственный доброму веку,нестройные строки пишу,с печалью смотря из-под векана неоперённый скелетвзведённого сослепу дома…Но, если зажмурюсь бездонно,восставлю былое с колен…И лишь за окошком герань,что даже нездешняя, может,меж временем тонкая граньда столбик назойливых мошек…Высаживай новый росток,связующий цветом и корнемживое, вселяя восторгпред памяти чистой иконой.13 августаПод деревьямиОни росли и старились. В саду,под яблоней, под грушею, под вишнейподвижное застыло неподвижно,застыло оболочкою, а дух — парил. На маковке июль.Апостолы. Сограждане, собратья,прошедшие в конец восток и юг —начать и – собирать, собрать, собраться — расти и возрастать! Возвышен стволнад корнем. Здесь, под яблоней, под грушей,под молодостью, старостью – под грузомнад корнем – наша жизнь, что волшебство.Что чудо – дивен Бог в Своих делах!Под деревом, под кровлею, под небомбездонным – мы и Дух, что был и не былв подвижных лёгких ящерок телах,что замерли, застыли. Мнимый часотсутствия движенья. В назиданьеидут часы. Чуть поровну – и дальше.Чуть вровень – и быстрее. Мимо нас.11 июля 2005, канун Петра и ПавлаТАМ ЖЕ, СПУСТЯ…1. День
Вянут флоксы, один за другим…
Задержавшись во флоксах, спрошу —что ещё этим летом досталось? Поздних ягод стакан, парашютпаутины, хвороба да старостьуходящего племени. С ниммне почти по пути. Тихий вечер.…Вот и следующий чуточку сник,опуская слабеющий венчик… Упадёт. Разглядев высоко,я испробую вяленой вишни…И настигнет по новой закон,по которому жизни – не вышло,в городах, в удалении от…Сморщен кожицей синий крыжовник.И грозит приближение осбеззащитного едким ожогом…Груша падает. Яблочный год — не про этот… Созрели орехи.И готовится в скорый походсентября почтовая карета.2. НочьИ лёг туман, и влага потекла,как молоко… Округлою луноюглядело небо, водного стеклакасаясь… И казалось, что умоетсегодня ночь Вселенную. В окнегорел огонь, и виделось былое…И сердце жгло. И таяла в огне,сгорая за ненужностью, половатвоих речей, решений… Рукавомсмахнув росу обильную, вдыхаювсе запахи… Ступая в роковомисходе… До рассвета – потакая.3. УтроЕщё свежо. Нетронута роса.Ещё в капусте возятся улитки,тяжёлые и скользкие (рогаподвижные по кончики умыты)…По лабиринту новеньких траншейпрогуливаясь за полночь, под утро,вытаптывают тропки не страшней,чем наши (на глазок)… Когда не убранбесценного единственный сосуд…Душа! Передохни хоть на рассвете.Твой путь – не в насыщение. На суд.Куда – несёшь. Куда тебя несут.4. ЗатмениеА было – угнетение луны.Овальный пруд. Круженье по овалу.Подлунный путь тревожен. И уныл —нет, грустен. Поднебесному подвалуподобен полутёмному вполне…На полной опечаленной лунея вижу помраченья покрывало.А было – сон с видением провалаглубокого. Не то теперь, без сна.Пернатые чирикают без нас.И небо – опрокинуто. Без дна.16–19 августаПРЕОБРАЖЕНИЕ (2001)
В. В.
1Мой лучший друг! Фаворского путине повторить с единою котомкой.Нам выпало друг друга отпустить,чтоб встретиться и обрести, как толькодостала жажда. «Не ходи, там сыч!» —ты прежде произнёс, чем я спросила…И вижу свет. И жертвенною силойведёшь туда, где милующий Сын.2Заснеженный Ермон. В истоке Иорданатвой голос ледяной. Сей вспененный потокнесётся на сносях и разрешится дальшеот бремени, когда опустится, потом…И вровень, и ещё – пониже
