ленточкой и директор речь читает. Короче не война была, а генеральный секретарь помер. А я, не разобравшись в ситуации, двух «шпионов» уложил. Хорошо, что техничка и учитель по НВП не рассмотрели меня, когда в обморок падали. Их потом «скорая» увезла — многим в тот день плохо было. А мои одноклассники вели себя совсем не по-октябрятски — радовались, что всех домой с уроков отпустили. А я шёл домой печальный, пел песню про «Орлёнка» и была на моей душе первая боевая травма.
Лёня продолжал после своего рассказа сидеть печалиться, Артемьевы настраивали радиостанцию и вполголоса глумились над майором. Пиотровский допытывался у доктора — зачем ему презервативы? Я, разлёгшись на коврике, немного задремал. Приплелся лейтенант, отдал мне телефон, слопал банку тушенки с галетами, достал из рюкзака остатки туалетной бумаги и, печально вздохнув, отправился куда-то вниз по склону.
— Угля ему, что ли, активированного дать? — сам себя спросил Аллилуев.
Я снова начал засыпать. 'Далеко, далекоооо ускакала в поле молодая лошааадь!' — запел телефон.
— Лейтенааант, сука! Ты что за херню поставил?! — заорали все в один голос.
— Кхе-кхе, я, так сказать, поставил песню, целесообразную обстановке, — прокряхтел откуда-то снизу из кустов финансист.
Звонил 'свой среди чужих' майор Черепанов. Наш ночной 'финт ушами' наделал много переполоха среди руководства учений. Ставки на нас немного подросли и замкомбриг даже клятвенно пообещал станцевать стриптиз и сбрить усы, если мы на этих 'скачках' уделаем «спортсменов». Но суть была не в этом. На встречу с нашим «связником» выехал один из офицеров оперативно-планового отделения, который попался спящим на оперативном дежурстве по реально действующим группам. Что он везет нам в конверте, Вове так узнать и не удалось. Однако он узрел, что после того, как специальный «шпионский» ЗИЛ-131, кое-как завёвшийся и выехавший на сорок минут позже назначенного времени по причине отсутствия писарихи техчасти, не оформившей вовремя путевку, убыл — к замкомбригу прибыли какие-то странные «пехотные» личности на ГАЗ-66, о чём-то тайно посовещались и поехали также в сторону Вахапетовки.
— А в кузове сидела толпа офицеров с пехотного полчка в званиях от летёх до капитанов, все такие 'про войну', с автоматами, в маскхалатах, с вещмешками, — закончил Вова.
— Ясно, спасибо за информацию, Рихард, слоны идут на север, — поблагодарил я его.
— Слоны идут нахер, а ваш Штирлиц живет в бригаде уже который день! Когда эта тягомотина закончится, я уже устал на два фронта работать, — заныл Черепанов.
— Не забывайте, Рихард, у нас ваш телефон, а в нём телефоны ваших телок. А данная информация о вашей работе на 'два фронта' — будет очень интересна вашей супруге!!
— Не шантажируй меня, а то я вам такой инфы накидаю, упаритесь ПКП (подвижный командный пункт) искать, и вообще я только что с ЦБУ — оператор отметил положение «спортсменов» на карте: они в паре километров от вас, может минут через сорок выйдут к окраине Ваххабитовки-Вахапетовки. Так что спасайте свои булки и — до связи! — испугался Черепанов.
Так, всё с нашим замкомбригом яснее некуда. Он в преступном сговоре с противоборствующей нам «группировкой». Если нас просто искать, прочесывая местность по приблизительным направлениям, толку от этого никакого. Ночная стычка показала, что нас просто так не взять. Есть еще порох в пороховницах и ягоды в ягодицах. А тут вполне обозначенное место, где нас можно взять на «вилы». А мотострелковый командир для этого дела набрал офицеров помоложе. Так сказать — с «задором». Наверняка пехотным офицерам надоело в преддверии учений ежедневно и еженощно проводить строевые смотры, устранять недостатки, белить бордюры, сооружать надолбы и трассировать выдолбы. Реальная возможность «повоевать» — да еще со спецназом! Будь я молодым летёхой с мотострелкового полка, я бы с удовольствием напялил маскхалат и побегал за диверсантами. Командир 'спортивной группы' наверняка горит желанием отомстить нам за ночной «прокол», да и подзуживают его наверняка сверху. Плюс — СОБР где-то неподалеку. Положение — не позавидуешь. Осталось только Пачишину попасться в лапы «загонщикам» и вообще красота.
Положение продолжало ухудшаться с каждой минутой. Появился лейтенант с квадратными глазами.
— Командир, там это, сижу это я — в бинокль наблюдаю, природой любуюсь.
— Скажи просто, сижу я — сру, — перебил его Пиотровский.
— Ну, значит, сижу я, сру на природе с биноклем, — продолжил лейтенант, — смотрю по дороге внизу колонна танков идёт маленьких таких, ну такие с тонкой пушкой.
— БМП, что ли?
— Ну да, они самые, а я за ними наблюдаю, вижу — остановились, одну БМП с дороги согнали вниз куда-то и там солдаты забегали, потом метров через пятьсот снова остановились и еще одну поставили. Скоро мимо нас проезжать будут.
Точно, обкладывают со всех сторон. Скорее всего, это виденная нами вчера мотострелковая рота. Командир, по всей видимости, получил задачу выставить засады вокруг деревни и не дать нам прорваться. Одного он не знал, что на встречу с агентом вся группа не ходит, эту миссию должен выполнять специально обученный и подготовленный к взаимодействию человек. В нашем случае — это был техник Пачишин, подготовленный к встрече с бизнесменами-армянами. Группа начала быстренько собираться. На месте остались только связисты, (сеанс связи, по независящим от нас причинам, откладывался). Мы нацепили на себя рюкзаки и снаряжение.
Группу я рассредоточил в радиусе десяти-пятнадцати метров от днёвки, приказал смотреть и не отсвечивать. Сам с лейтенантом спустился ниже. Действительно, уже неподалёку рычали и тарахтели бронемашины. В бинокль прекрасно видно — идёт колонна из пяти БМП. Так, вчера их было десять, как положено по штату в мотострелковой роте на БМП. Значит — пару постов они выставили. Ну и — берем минус на обычное разгильдяйство и «убитость» техники, — наверняка пара машин где-нибудь на СППМ (сборный пункт повреждённых машин). Колонна на приличной скорости прошла по дороге рядом с нашей сопкой. Я начал накручивать ручки поискового приёмника. Ага, вот поймал частоту. Переговоры мотострелков. Одна из машин в центре колонны пыхнула и остановилась. Две машины, шедшие впереди, ушли вперёд, две, шедшие сзади, остановились. Вроде бы рано еще выставлять засаду. Что там говорят?
— Арбалет-100, Арбалет-100! я — Арбалет-113! у меня заглохла машина! Арбалет-100, у меня…
— Да какого хрена, сто тринадцатый, у тебя опять случилось?! — раздался в наушнике чей то бас, — Рябушкин! Пиджачила! Я тя урою!..
— Арбалет-100, она не заводится…
— Воздухом заводи! Скорость надо вовремя переключать! Обороты опять не выставил, придурок! Понял меня — воздухом! Аккумуляторы на сто тринадцатой вообще никакие.
— Арбалет-100, не заводится…
— Летёха! Ты меня в гроб раньше времени вгонишь! Спешивай пехоту, щас тебя в жопу стукнут! Если не заведешься, сам с механом остаешься. Место здесь тоже неплохое, сто двадцать третий — на связь…
— Сто двадцать трэтий на связы, — ответили с кавказским акцентом.
— Анварка! Попробуй стукнуть в жопу сто тринадцатого. Если не заведётся, бери на жёсткую — стаскивай её в кювет! Пехоту Рябушкина к себе сади — и догоняй вместе со сто тридцать третьей, мы ждём.
— Йэсть, — ответил сто двадцать третий.
— Быстрее, быстрее!
Ага, ясно — одна из машин заглохла, сейчас её попытаются завести с толкача. Если не получится, оставят здесь и поедут дальше выставлять взвода для засады. А потом «бэху» подцепят другой бронёй, выставленной раньше, и уволокут. Действительно, при наблюдении в бинокль было видно, как из десанта начали вываливаться мотострелки, облачённые в зимние бушлаты, валенки, каски с вещмешками за спиной и автоматами. По ребристому листу бегала нескладная фигура — наверняка того самого лейтенанта-'пиджака' Рябушкина, облаченного так же, как и его бойцы. Машина, следовавшая за заглохшей, подскочила и, уткнувшись носом в корму, протолкала БМП вперёд. Толкач остановился, из люка выпрыгнул
