них пометки.
Мичман Мелконян, отлив горячего кофе и взяв пару бутербродов, пошёл кормить своего водолаза- минера, оставшегося на берегу на наблюдении. Однако Ара, прервав на секунду словесную перестрелку с Рыхлым, всучил в руки мичману, почти что своему земляку из Орджо, несколько кусочков рыбы в промасленной бумаге, два пакетика сахара и горку крекеров.
– Э-э-э, дарагой, – он сразу пресек попытки Мелконяна отказаться, – вы теперь, пока ваш каптриранг на задаче, у нас в подчинении, кушать должны хорошо и вкусно, а то скажите – камчатские разведчики кушать не давали и кок у них не армянин, а сплошное недоразумение!
Снабдив мичмана дополнительным провиантом, Бахраджи с видимым удовольствием снова включился в словесную дуэль с Рыхтенкеу. Они продолжили обсуждать личные качества друг друга, выявляя, кто же из них более идеен и морально устойчив. Мы вполголоса со старшиной обсуждали поэтапное ведение доразведки и в уме прикидывали маршруты движения и временной график применительно к каждому объекту. Зря Бахраджи хаял американский растворимый. Очень даже ничего с сахарком. Не то что индийский в жестяных банках, который нам начали выдавать на офицерский паёк, хотя кофейный напиток из цикория «Бодрость» тот ещё хуже. Да я из своего пайка забирал только кофе, пару палок колбасы да спирт. Крупы, мясо, тушенку, овощи и все остальное отправлял в Петропавловский детский дом для детей погибших военных. Я всегда находился с группой, а в офицерском общежитии появлялся изредка, чтобы сдать вещи в прачку на быткомбинате да сбегать в офицерское кафе – опрокинуть кружечку местного «Жигулевского» на разлив и узнать последние неофициальные новости. Многие офицеры нашей бригады жили точно так же, как и я, в период интенсивной подготовки к боевым действиям. Женатых и с детьми почти что не было, за исключением старших офицеров.
И как бы ни ругался Ара, этот кофе всё-таки был тоже неплох, особенно в сочетании с бутербродами и тушенкой, которую, оказывается, готовил и закатывал в жестянки всё тот же хитрый армянин. Тушняк действительно что надо – мелкие кусочки мяса, хорошо протушенные с луком и специями, и ярко-белый смалец. Эх, жевать не пережевать. Бахраджи тем временем заготовил пайки на Рыхтенкеу и мичмана Мелконяна, которых мы по свежевыработанному плану готовились оставить на целые сутки в точках возле своих объектов для ведения наблюдения.
После принятия пищи я на скорую руку опросил группу на предмет готовности, и мы выдвинулись к месту подъёма из расщелины. На охране и наблюдении на двух концах базового района у подъёма и выхода на берег дежурили водолазный минер и наш Ара.
Первым начал, как обычно, подниматься Кузнец. Вторым ловко засеменил, перепрыгивая со скалы на скалу и почти не держась за узловую веревку, Рыхтенкеу. Наверху было ещё светло и немного ветрено. Со стороны «Гнезда Кондора» наползало облако тумана и потихоньку спускалось в долину острова. Это нам на руку. Интересно, это постоянное явление, связанное с местным климатом, или единовременное.
– Иван Фёдорович, слушай, а можно с твоим вороном договориться, чтобы он туман напустил со всех сторон острова, а со стороны северо-востока, где вон та седловина, оставил? – ради интереса спросил я чукчу.
– Я не знаю, надо спросить его, – спокойно ответил лежащий на каменистом склоне Рыхтенкеу. Иван посмотрел на небо и на седловину острова, понюхал воздух, – думаю, можно. Он будет не против, тем более – тюлени ушли.
Было бы отлично, если во время штурма, при удачном захвате зенитного поста, над морской базой и другими постами зависла пелена тумана. «Фермопильский проход» будет у нас в руках, мы сможем спокойно пропустить самолёты с десантом.
После осмотра местности двинулись по западной стороне скального хребта, на этот раз в обратную сторону от высоты, на которой устанавливали датчики. Наверняка от этой хитрой аппаратуры, которая сейчас гонит информацию на наши Центры, пользы в информативном плане больше, чем от разведгруппы. Но зато эти хитрые приёмники и передатчики не могут так метко стрелять и ловко подрывать, как Рыхтенкеу, готовить, как Ара, или скакать по скалам, как Кузнец. Нет, всё-таки прав наш Корабельников – мы «тупой кулак разведки».
Идти пришлось, снова тщательно маскируясь за камнями, опасаясь наблюдателей с аэродромных вышек. Тут нас неожиданно выручил туман, расползшийся по скалам. Один раз, чтобы не потерять намеченные ориентиры, я и Кузнец вышли из полосы тумана повыше. Ещё метров восемьсот, и мы будем как раз напротив центральных ангаров и капониров аэродрома, и через полтора километра начинается территория шахты. А картинка открылась нам фантастическая, словно огромный великан закурил «Беломорину» и дунул в огромнейшую алюминиевую миску. Дым осел по краям, а в центре чисто. Видны пики скал, линии электропередач. Взлётная полоса, ангары, капониры, казармы и технические сооружения – как на ладони. Ещё небольшой переход, и мы в расчётном месте. Пользуясь туманом, дошли достаточно быстро. Рыхтенкеу остался на месте выбирать себе будущую позицию для стрельбы, считать дальности поправки и прочую баллистику, нужную для снайпера. Тем более, поправки у него для своей переделанной винтовки и самоснаряженных боеприпасов должны быть свои. Договорились о месте встречи, условных сигналах и порядке действий в непредвиденных ситуациях.
Ещё километр перехода по туману. Впереди еле виднеется фигура Ковалёва, идущего в головном дозоре, под ногами камни и редкие земляные проплешины с чахлыми кустиками травы. Идём словно вне времени. Через двадцать минут перехода словно сквозь вату стали слышны звуки работающих шахтных машин. Низкое непрерывающееся гудение. Какой же шум тогда стоит на территории самой шахты? По расчёту перехода мы уже должны быть совсем неподалёку. Я снова завернул группу наверх, пытаясь вылезти из полосы тумана. Внезапно почувствовал, что словно кто-то большой и огромный дышит мне в спину, даже ворсинки меха на капюшоне «аляски» зашевелились. Я испуганно обернулся. В кольце тумана словно кто-то мазнул большим ластиком – со стороны шахты в мутной завеси стремительно образовывалась прореха из чистого воздуха. Я ускорился и от греха подальше свалился за первый попавшийся камень. Рядом со мной плюхнулись Ковалёв и Мелконян.
– Это что такое? – пробормотал я, доставая бинокль.
– Такое впечатление, что тёплым воздухом туман разгоняют, может, у них есть такие штуки, как на аэродромах, – предположил мичман. – Я действительную в Дзёмгах на аэродроме служил – там для прогрева взлётки такие стояли на «КрАЗах».
– Не, никакой бы ветродуй сюда не достал, – включился Кузнец, – видел я такие хрени, они бы по кругу разгоняли, а тут – как с одного места задуло! Смотрите, какая проплешина получилась.
В образовавшуюся «щель» территория рудника и промышленных помещений просматривалась вполне прилично в бинокль. Вот прямо в горе огромнейшая нора, возле которой стоит небольшой электропоезд на шесть вагонеток. Рельсы выходят из огромного ангара-депо и ведут прямо в шахту. Из вагонеток три, по виду грузовые, пустые и две крытые, как пассажирские вагоны. А последняя наверняка с оборудованием – какими-нибудь баллонами, отбойными молотками и прочей ерундой или со съестными припасами и водой. В моей группе шахтёров не было. Да и мичман только под воду лазил – под землю, по его словам, ему нырять не приходилось. Вокруг поезда ходили военные, что-то проверяли, даже собак удалось рассмотреть. В развёрзнутый зев шахты тянулись трассы проводов и труб. Рядом, с обеих сторон от входа, построены прямо в скале два трёхэтажных здания.
А вот тут уже ясно – я подобие таких зданий видел в нашем чукотском поселке Гудым у стратегических ракетчиков, когда сопровождали одного из высших чинов Объединенного командования в Чукотский горно- стрелковый гвардейский ордена Богдана Хмельницкого корпус. Просто вырублены уровни и этажи в скале, а фасад с окнами и входными дверями сложен из кирпича. Давай, лейтенант Пехотин, будем подумать. Вспоминаем крайние занятия по иностранным армиям и театрам военных действий. Применяем виденную картинку к ранее виденным схемам и космическим снимкам различных объектов. Что получается? Одно из зданий административное. То, которое слева. Почему? Потому что на нём установлена куча антенн различного назначения. Вон там – квадратная радиорелейной связи, вон там – коротковолновой, телевизионные антенны. Рядом со зданием автомобильная стоянка с несколькими внедорожниками и какой- то колымагой, напоминающей автобус. Другое здание – техническое: кабели и трубопроводы, рядышком котельная с торчащей трубой. Здание огибает ветка шахтной узкоколейки, которая ведёт к огромным терриконам отвалов вынутой породы. Тем самым, которые мы видели с района «Гнезда Кондора». А вон он – источник шума. Огромный и издающий тот самый низкий гудящий звук шахтный элеватор, широченные
