рванёт, вашу батарею же на маленькие кусочки по океану раскидает. Ладно, и так всё ясно с вами, пора нам дальше погулять.
Иванов подёргал за страховочный шнур и вскоре был уже на верхушке скалы, где распластались остальные водолазы, страхуя спуск командира. Спустились вниз, пересекли дорогу, нашли место подъёма, немного понаблюдали и снова начали спуск вниз к тайнику, где спрятали водолазное снаряжение. В ночь группа была на месте забазирования в потерне основного причала. Водолазы уже из последних сил вскарабкались на каменный пол технического зала.
– Всё, отдых три часа без фишек и работаем дальше, – оповестил майор и, стянув гидрокостюм, плюхнулся у стены, прижав к груди свой «Томсон».
Через три часа, уже глубокой ночью, первым проснулся Лосев, съел шоколадку, запил водой и разбудил остальных. У водолазного специалиста родилась одна идея, и он отпросился у Иванова прогуляться по техническим залам причала.
Ловушка из растяжки и отвёртки были не тронуты, секретки все находились на месте, последний на оконечности пирса функционирующий рабочий зал никто не посещал с того момента, как там побывал Лосев. Водолаз посветил фонариком, осмотрел зарядные шкафы для аккумулятров, компрессорные установки. А что, если, пользуясь отсутствием американцев, попробовать подзарядить аккумуляторы «носителя»? Напряжение в промышленной сети в сто десять вольт не проблема. В комплекте снаряжения, взятого на задачу, был преобразователь напряжения к переносному зарядному устройству, позаимствованный у группы лейтенанта Пехотина. Если специалисты появляются к десяти утра, судя по графику, висящему на стене, то времени ещё навалом. Лосев опять побежал в зал забазирования, чуть не навернувшись на собственной ловушке.
Обратно Лосев с Мошаруком вернулись нагруженные аккумуляторами. Проверили через преобразователь подачу тока, поставили один из аккумуляторов на пробу. Отлично, зарядка пошла! К восьми утра, когда на бухту плотно сел уже ставший привычным туман, водолазы тащили на базу заряженные аккумуляторы. Неожиданное пополнение ресурсов жизне– и боеспособности группы было весьма кстати, потому что Иванов уже который час сидел за расчётами и перебирал мины и средства, имевшиеся в наличии, и что-то черкал на обратной стороне карты, вставал, бегал по техническому залу, чесал голову, иногда посмеивался и опять садился считать.
– Слышь, Мошар, по-моему, каптри снова с ума сходит – опять расчёты ведёт! У меня ноги от ласт уже опухли. Ой, чую не к добру, – толкнул Мошарука Лосев.
– Да какая разница – один хрен когда-нибудь привалят! Слушай, как думаешь, на маленькой магнитофонной кассете какое время проигрывания? Концерт, к примеру, «Машины времени» влезет?
– От ты больной! Уэллса перечитал, что ли? какая нахрен машина?
– Да ВИА такой есть – классные песни поют. Вот если бы… – Мошарук не успел договорить, как его прервал радостный возглас Иванова:
– Мошарик! Ты точно вспомнил того негра или почудилось?
– Точно так, тащ каптри! Курили они со своим напарником, здоровенным таким, всё за бизнес да за привидения на нашем катере разговаривали.
– А второго не заметил случайно?
– Не, не было… Я каждого американца разглядывал: тот здоровенный такой, как в кино про пятнадцатилетнего капитана. Того бы и в кабине узнал, и в кузове.
Иванов в раздумьях начал ходить из стороны в сторону, разговаривая сам с собой вслух:
– Ага, бля, ящики и прочую херь загружают и отвозят на две батареи сразу, это по-любому, у янкесов склад ГСМ рядом с автомобильной стоянкой прибывающих машин. Таак… таак… а если заминировать грузовик с временным замыкателем? Ага, надо время посчитать, хотя хули его считать, время мы уже и так знаем, запасец небольшой будет. Подъезжает он на батарею, становится на площадку – и тут… Бббах!! – Иванов ходил из стороны в сторону под недоумёнными взглядами водолазов и даже немного размахивал руками.
Начальник гарнизона острова Батейнд – высокий, сухощавый и седой, как лунь, полковник Гаррисон сидел в своем кабинете в неудобном деревянном кресле. Прямой, как палка, с поджатыми тонкими губами, он, нацепив на нос очки, тонким карандашом подчёркивал заинтересовавшие его моменты в читаемых им донесениях и рапортах. Обстановка кабинета могла красноречивее любого сослуживца или подчиненного полковника рассказать о нём. Стены обшиты панелями темного дерева, длинный и массивный Т-образный стол для совещаний, такие же неудобные деревянные стулья. На стенах портреты видных военных деятелей, преимущественно британских. В центре – ростовой портрет одноглазого адмирала Нельсона на фоне гибнущих кораблей Непобедимой армады. На одной из стен – масштабная морская карта Тихого океана с отметками дислокации сил и средств тихоокеанских флотов и эскадр. Рядом со столом – макет острова.
Полковник внимательно вчитывался в рапорт о результатах расследования гибели экипажа патрульного катера под командованием лейтенанта Виллиса. Службисты из безопасности и курирующие их военные контрразведчики уже третий день рылись в этом тухлом деле, как свиньи в поисках трюфелей. Вот, пожалуйста, рапорт дока Депски, проводившего вскрытие лейтенанта и обнаруженного в море захлебнувшегося матроса Премье.
Наличие большой процентной доли алкоголя в крови. Какие-то цифры с процентами. Проще говоря, Виллис был смертельно пьян. Гаррисон поёрзал, открыл крышку мини-бара, встроенного в стол, налил рюмочку старого «шотландского» скотча ещё из довоенных запасов, не торопясь, выцедил и, не поморщившись, вынул из кармана кителя белоснежный платок и промокнул губы. Нестерпимо захотелось курить. Полковник нажал кнопку селектора.
– Саймон! Будте добры, забейте мою трубку Вирджинией, один кофе в кабинет и вызовите коменданта, подполковника Диксона.
– Есть, сэр! – раздалось в динамике.
Гаррисон, в ожидании трубки и кофе, продолжил читать рапорт доктора. Хорошо, что лейтенант Саймон, второй помощник начальника гарнизона, отлично владеет печатной машинкой и разбирается в самых невероятных каракулях. Недаром просидел в помощниках мэра в каком-то заштатном городишке в Мичигане. Воевать не способен, но дядя Сэм и канцелярской крысе место в строю найдёт. Помимо того, Саймон отлично готовит кофе и весьма споро забивает трубку, разбирается в картографии, педантичен, исполнителен и внешне чем-то отдалённо напоминает самого полковника.
Так, вот медицинское заключение на Виллиса, вот – на Премье. Лейтенант застрелился сам, никто ему не помогал. Вот на Премье. Полковник машинально подчеркнул карандашом биографические данные матроса. Молод, девятнадцати нет. Доброволец из молодых патриотов. Вода в лёгких – захлебнулся мальчишка. Наверняка колотил по воде руками и ногами, в ужасе выпучив глаза. Полковника чуть не передёрнуло от собственных воспоминаний. Тогда двадцатидвухлетний лейтенант Гаррисон сам захлёбывался в солёной морской воде и пытался ногами нащупать дно. С хорошо укреплённого берега из ДЗОТов, не переставая, поливали свинцовым огнём немецкие пулемётчики. Участок высадки «Омаха» был усеян сплошным ковром из мёртвых и раненых морских пехотинцев и рейнджеров. Гаррисон, натужно хрипя, отплёвываясь солёной водой и кровью из разбитых губ, выполз к первому металлическому противодесантному ежу и, вцепившись в него руками, попытался достать из-за пазухи распятие. Рядом шлёпались мины, поднимая в воздух тучи воды, песка и мешанину из обрывков мёртвых тел.
Рядом пробежал капрал Райан, не глядя по сторонам и с оскаленными зубами, схватил Гаррисона за шиворот и выдернул на песок:
– Беги, лейтенант! Беги к первым линиям заграждений! Там мёртвая зона! – проорал капрал Райан и резко упал на колени, мотнул головой и ничком свалился лицом в песок.
Гаррисон, полуослепший от взрывов и оглохший от грохота, петляя, словно заяц, добежал до песчаного бруствера, споткнулся о чей-то развороченный осколками труп. Рядом капитан рейнджеров Джон Миллер со своей командой скручивали подрывные заряды для разминирования бангалоры и готовились к броску под стены ДОТа.
Гаррисона передёрнуло от нахлынувших воспоминаний. В дверь аккуратно постучали.
– Входите, Саймон, – узнал стук своего помощника полковник.
– Разрешите, сэр? – несмотря на разрешение, Саймон был всегда предупредителен, зашел, неся на
