Бахраджи повествовал о том, как он в начале войны был призван служащим Советской Армии начальником столовой в штабе одной из вновь развёрнутых дивизий:
— Я, дарагой, лично сам палатку эту развёртываю, чертыхаюсь, со мной два солдата — вай, мама! — старые совсем, из запасников, и пьяные, мне кол на голову падает, я ругаюсь — совсем запутался. Начальник тыла орёт, слюна аж через палатку долетает. Офицерам кушать скоро нада, а ПХД (пункт хозяйственного довольствия) не развёрнут. Повариха Зинаида, весом пудов в десять, пьяная спит. Ай, на меня орут все, говорят — сейчас в солдаты забреем, раз начальник такой плохой. Вай, говорю, забривай, нашёл Ашота чем пугать. Полковник ушёл, начпрод пришёл — тоже морда красная, водкой воняет, а сам даже не стриженый, словно барашек. Взял моего солдата ногой пнул. Ой, я тут и сорвался. Подошёл к нему, говорю — майор-джан, может и меня пнёшь? А он такой мне говорит — армяшка, хитрый ты. Ты же служащий, а не военнослужащий! Пнёшь тебя, а ты стучать особистам побежишь. Ну тут я его сам и пнул. А его водитель прибежал, пистолет ТТ в нос мне суёт. Отобрал я у него пистолет. Так начпрод и его водитель кинулись помогать палатку ставить. Визжат, ругаются. Покормили мы офицеров, отдал я пистолет. Полковник, начальник тыла, ругался. Говорит, совсем Ашот с ума сошёл! Ой, сошлю я тебя в войска да на действующий фронт. Плюнул я на всё это и говорю: Товарищ полковник, зачем ругаешься? Если говоришь сошлю, так и отсылай, зачем меня пугать? Лучше не пугай, табуреток или скамеек дай, да столов, а то офицеры на чурбанах кушают. Посмеялся он. Выписали мне накладную на склад КЭС, иди, говорят, Ашот, бери табуретки. Иду, душа поёт. Прихожу на склад, а там ефрейтор молодой-молодой, а лицооо!.. — Ара сделал театральную паузу.
— Ашот, не томи! Что у него с лицом, — заинтересованно протянул я, — ранен? Обожжён?
— Ай, нэт, командир-джан, намного хуже! Оно у него шире плеч и аж блестит! Сидит он на складе на тумбочках и табуретки так нежно перебирает. Говорю ему, ефрейтор-джан, дай табуретки — вот накладная. Он на меня как на барана какого-то смотрит, губы кривит, а тут солдатики с госпиталя дивизионного пришли, легко раненые с санитаром — им тоже табуретки нада. Я раненых пропускаю, думаю им нужнее, успею ещё. А ефрейтор смотрит на них, плюёт сквозь зубы и орёт:
— Задолбали, зелёные человечки! Идите нахрен отсюда!!! нет у меня табуреток!!!
— Санитар стоит, а он на него орёт. Солдатики раненые развернулись, плюнули и отошли. Я говорю, ефрейтор-джан, не ори, дай табуреток офицерам на столовую. А он опять в крик:
— Нахер ваших офицеров! Распустить их к чертям собачьим!!! Нету табуреток, вали отсюда!..
— Я тогда ему одну табуретку поломал, прямо об него. Взял сколько мне надо, и солдатики с госпиталя помогли, и им дал табуреток. Короче, расставил стулья и пошёл к начальнику разведки дивизии. Говорю, товарищ подполковник, ай, призывай меня на службу, забери меня в разведку. Он посмеялся, говорит, ай, не смеши, Ашот, иди! А на следующий день мне уже начальник тыла за своего ефрейтора дело уголовное шьёт и следователь с прокуратуры пришёл. И вместо того, чтобы в армию призвать, дело уголовное заводят, а я сижу, почём свет ругаюсь, — Ара опять отвлёкся и начал ловко перекладывать жареную яичницу на тарелки. Разложил красиво и аккуратно украсил маленькими варёными рачками.
— Ай, гляньте, лейтенант-джан, креветок Гриша-водолаз наловил — крупные, хорошие, американцы любят их, а нам бы почему не покушать, свежие, только с моря.
Я с опаской оторвал хвостик и, следуя советам умудрённого кулинара Ары, попробовал креветку. Ну в принципе ничего, раковую шейку напоминают, только маленькие, есть можно.
Мелконян отложил в сторону блокнот, принял блюдо, попробовал и с удовольствием принялся поглощать пищу.
— Ашот Багдасарович, так ты расскажешь, дорогой, чем дело-то закончилось? — прошамкал он с набитым ртом.
— Ай, следователь с меня показания берёт, начальник тыла орёт, этот ефрейтор, об которого табуретки поломал, уже водителем у начальника тыла оказывается работает. Чувствую, пропал Ашот! А тут подъезжает УАЗик с начальником разведки и с нашим особистом.
Начальник разведки говорит, — посмотрел я, Ашот Багдасарович, твоё личное дело. Ты что молчал, где срочную службу служил?
Говорю, а зачем кому что-то рассказывать, не положено. Особист наш начальника тыла и следователя в сторонку так отводит. И всё! Через неделю я уже и призван был, и на Камчатку отправлен. Сразу по приезду говорят — в столовую пойдешь? У тебя характеристики с производства хорошие. Нет, говорю, спасибо, Ашот уже столовой поруководил, чуть за табуретки преступником не стал! Я уж лучше разведчиком. Вот всё и решилось — дополнительную проверку прошёл и в группу к лейтенанту Пехотин- джану попал!..
Я эту историю уже пару раз слышал, но Ара каждый раз рассказывал с новыми эмоциональными окрасами и поэтому слушать всегда было интересно, как будто в первый раз.
Перекусив, я забрал у Мелконяна схему и начал рассматривать, мысленно накладывая на ранее виденную картинку. По словам мичмана глаз у него зацепился за одну деталь. Сперва он принял подразделение охраны за специально отряженную для этих целей группу морских пехотинцев из гарнизона. Но постепенно, наблюдая, понял, что это совершенно другое подразделение. Форма одежды отличается, порядок передвижения немного другой, численность постов, манеры досмотра горняков, поднимающихся из шахты. Короче, охраняется не как военный, а как важный государственный объект стратегического назначения. Так, вот ещё одна задачка для мозга. Придётся снова рыться по мозговым полочкам и переворачивать воображаемые папочки. Кто в Соединённых Штатах Америки занимается безопасностью? Федеральное Бюро Расследований, так? Так.
Вспоминаем занятия по иностранным армиям и театрам военных действий. Нет, ничего в памяти не всплывает. Так, а занятия по агентурной подготовке и методам, силам и средствам противодействия иностранных государств вражеским разведкам? Почему в голове засела цифра семьдесят семь? Ну, второй курс родной Тамбовской спецухи. Прыжки, водолазная, учения, стажировка в должности командира первичного добывающего органа специальной разведки. Нет, не то. Ага, вспоминаю. В тысяча девятьсот семьдесят седьмом году в Соединённых Штатах было организовано новое структурное силовое подразделение для различного вида акций — как оно там называлось? — Спешал Вэпонс энд Тактикс. Ага, вот они-то и могут здесь выполнять задачи по недопущению захвата объекта государственной важности. Информации нам по ним мало давали, помню только одно — вояки ещё те. Если это они, то повозиться с шахтой придётся. Вскорости должны появиться Рыхлый с водолазом, будем ждать новых сведений.
О появлении Рыхлого известил имеющий отличное поварское чутьё Бахраджи. Он просто достал две отложенные тарелки с пищей и, чуть раздув костерок, принялся их разогревать и кипятить чай. На мой недоумённый взгляд ответил:
— Командир-джан, Ваня с Гришей идут, кушать хотят, надо разогреть для них.
— Ты откуда взял, что они уже идут? — встрепенулся я и подал знак Мелконяну, который сразу же убежал к месту подъёма.
— Ай, от махорки Рыхлого воняет жутко, за версту слышно, — ответил Бахраджи, меланхолично помешивая яичницу из чаячьих яиц. — Командир-джан, кипяточку для кофе тебе сделать?
Из темноты появились Рыхтенкеу и минёр Гриша. Ара и на этот раз не ошибся.
— Привет, командир, — Рыхлый как обычно широко улыбался, даже глаз не было видно, — как у вас тут, спокойно всё, хорошо ли армяне вас кормят?
— Ээээ… дарагой, хватит болтать, ложи «мосинку», командир сказал сперва кушать, потом рассказывать.
— Ай ладно, давай свои блюда, — согласился Иван. Ара подал каждому из разведчиков по металлической тарелке с яичницей, украшенной креветками, и продолжил кипятить воду для кофе.
Разведчики, не торопясь, с достоинством молча задвигали челюстями. Первый насытился Иван. Отказавшись от кофе, он сам заварил себе чая, причём из какого-то пучка травы, который вынул из кармана комбеза.
— Вот травка хорошая, усталость, однако, снимает отлично. И вкусная. Получше, чем грузинский чай. Вот нашему начальнику столовой принёс, пусть попробует, — пояснил чукча, перетирая травку между пальцами и закидывая её в кружку.
— Ааа… дарагой, спасибо большое тебе! Любой чай, который не грузинский, хороший, — согласился Ара, беря пучок травы и осторожно его нюхая, — мятой горной пахнет и корицей, — оповестил он, по
