что на простой рыбачьей лодке нельзя было переехать на другую сторону, не подвергая себя неминуемой погибели. Кругом их незаметно было никакого жилья, кроме пустых сараев и небольших рыбачьих хижин без дворов по-видимому также необитаемых. Проехав с версту по берегу реки, путешественники увидели, наконец, избу перед которою стояло человек двадцать рыбаков; все они смотрели с большим вниманием на противоположный берег.
– Глядь-ка, боярин! – сказал Алексей, – вон там, у пристани, никак человек идет по реке… так и есть! Ах, батюшки-светы! кого это нелегкая понесла! Смотри, смотри!.. ну… поминай как звали!
В самом деле, какой-то смельчак, отойдя шагов двадцать от противоположного берега, провалился сквозь лед и утонул в виду множества любопытных, которые толпились на переправе.
– Ах, боже мой! – вскричал Юрий. – Зачем пускают этот народ?..
– А кто его удержит, боярин? Русский человек на том стоит: где бедовое дело, тут-то удаль свою и показать.
Меж тем они подъехали к рыбакам. Один из них, седой как лунь, с жаром доказывал другим, что прохожий не мог бы утонуть, если б был легче на ногу.
– Да, ребята, – говорил он, – все дело в сноровке, а то как не перейти! Льдины толстые, хоть кого подымут!
– Эх, Пахом Кондратьич! – возразил один молодой рыбак, – какая теперь ходьба! Разве – прости господи! – какой ни есть полоумный сунется.
– Ох вы, молокососы! – сказал седой старик, покачивая головою. – Не прежние мои годы, а то бы я показал вам, как переходят по льдинам. У нас, бывало, это плевое дело!.. Да, правду-матку сказать, и народ-то не тот был.
– Что ты, дедушка, больно расхвастался! – перервал Кирша. – Неужели-то на святой Руси все молодцы повывелись?
– Нет, господин проезжий, – отвечал старик, махнув рукою, – не видать мне таких удальцов, какие бывали в старину! Да вот хоть для вашей бы милости в мое время тотчас выискался бы охотник перейти на ту сторону и прислать с перевозу большую лодку; а теперь небойсь – дожидайтесь! Увидите, если не придется вам ночевать на этом берегу. Кто пойдет за лодкою?
– Я! – сказал один широкоплечий крестьянин.
– Ай да молодец! – вскричал Кирша. – Постой-ка! да ты никак крестьянин боярина Шалонского, Федька Хомяк?
– А ты тот прохожий, что расспрашивал меня о боярине?
– Ну да! Как ты сюда попал?
– Да так, горе взяло! Житья не было от приказчика; взъелся на меня за то, что я не снял шапки перед его писарем, и ну придираться! за все про все отвечай Хомяк – мочушки не стало! До нас дошел слух, будто бы здесь набирают вольницу и хотят крепко стоять за веру православную; вот я помолился святым угодникам, да и тягу из села; а сирот господь бог не покинет.
– Послушай, молодец! – сказал Юрий. – Я не хочу, чтоб ты шел для меня на верную смерть. Как можно теперь переходить Волгу!
– А почему нет, боярин? Смелым бог владеет! Авось перейду!
– А если ты утонешь?
– Что на роду написано, того не миновать. Дайте-ка мне багор.
– На, молодец! – сказал седой рыбак. – Да полно, за свое ли дело берешься?
– Авось! Бог милостив!
– Нет, я не допущу тебя!.. – вскричал Юрий.
– Ой ли! Так лови ж меня, боярин! – сказал Хомяк, перепрыгнув через закраину.
– Держись правей! – закричал седой рыбак. – Вот так!.. Эй, смотри не становись на эту льдину, не сдержит!.. Ай да парень!.. Хорошо, хорошо!.. отталкивайся живей!.. багром-то, брат, багром!.. Не туда, не туда! постой!.. Ну, сбился!.. Не быть пути!..
– Ахти! – вскричал Алексей, – сорвался… упал в воду!.. Ах, батюшки!.. тонет, сердечный!..
– Ну, ребята! – сказал старик, – не правду ли я говорил?.. Что нынче за народ: ни силы, ни проворства… Смотрите! как ключ ко дну пошел.
– Вынырнул! – закричал Кирша. – Не робей, товарищ, не робей!
– Что толку, что вынырнул! – возразил седой рыбак. – Его как раз затрет льдинами. Как нет сноровки, так смелостью не возьмешь…
– Кондратьич! Кондратьич! – закричал один из молодых рыбаков, – глядь-ка… справился!
– И впрямь справился… Смотри пожалуй!
– Эва, как пошел!.. – продолжал молодой парень. – Со льдины на льдину!.. Ну, хват детина!.. А что ты думаешь… дойдет, точно дойдет!
– Бог весть! – сказал старик, покачивая головою. – Вишь, какой торопыга! словно по полю бежит! Смотри, вплавь пошел!.. Дело!.. дело!.. Лихо, молодец!.. Знатно!.. Вот это по-нашенски!
Крестьянин был уже на середине реки. Ободряемый криками и похвалами, которые долетали до него с противоположного берега, он удвоил усилия, перепрыгивал с одной льдины на другую, переправлялся вплавь там, где лед шел реже, и, наконец, борясь ежеминутно с смертию, достиг пристани, где был встречен радостными восклицаниями необъятной толпы народа. Взойдя на берег, он отряхнулся, помолился на соборные храмы, потом, оборотясь назад, отвесил низкий поклон рыбакам и Юрию, которые, махая шапками, приветствовали его громким криком. Через несколько минут большой дощаник отчалил от берега и, пристав к тому месту, где дожидались проезжие, перевез их с немалым трудом и опасностию на городскую сторону Волги. Юрий, желая наградить бесстрашного крестьянина, искал его несколько времени в толпе народа; но его уже не было на пристани. Заплатя щедрою рукою за перевоз, Милославский расспросил, где живет боярин Истома-Туренин, и отправился к нему в дом в провожании Кирши и Алексея.
Чтоб подняться на гору, Милославский должен был проехать мимо Благовещенского монастыря, при подошве которого соединяется Ока с Волгою. Приостановясь на минуту, чтоб полюбоваться прелестным местоположением этой древней обители, он заметил полуодетого нищего, который на песчаной косе, против самых монастырских ворот, играл с детьми и, казалось, забавлялся не менее их. Увидев проезжих, нищий сделал несколько прыжков, от которых все ребятишки померли со смеху, и, подбежав к Юрию, закричал:
– Здравствуй, Дмитрич!
– А! Митя, ты здесь! Когда ты успел?!
– Эко диво… Шел, шел, да и пришел. Завтра, брат, здесь пир весь мир, так я торопился.
– Какой пир?
– А вот сам увидишь. Жаль мне тебя, сердечный! Для всех будет праздник, а для тебя будни.
– Как так, Митя?.. Разве я не православный?
– Вот то-то то и горе, Дмитрич: ты, чай, справляешь праздники по московским святцам?
– Я тебя не понимаю.
– Мало ли чего ты понимаешь! Сам виноват: не спешить было молодцу, не пришлось бы каяться!.. А у кого ты пристанешь, Дмитрич?..
– У боярина Истомы-Туренина.
– Ай да хват!.. Смотри пожалуй! Из огня да в полымя!.. Ну, Дмитрич! держи ухо востро!.. Ты, чай, знаешь, где сказано: «Будьте мудри яко змии и цели яко голубие»? Смотри не поддавайся! Андрюшка Туренин умен… поднесет тебе сладенького, ты разлакомишься, выпьешь чарку, другую… а как зашумит в головушке, так и горькое покажется сладким; да каково-то с похмелья будет!.. Станешь каяться, да поздно!
– Спасибо, Митя! Я не забуду твоих советов. Но мне пора…
– С богом, голубчик! Ступай!.. Да слушай, молодец: как будешь у Сергия, так помолись и за меня. Смотри не забудь!
Сказав эти слова, юродивый принялся опять играть с ребятишками; а Милославский, поднявшись в гору, въехал Ивановскими воротами в город. Первый проходящий показал ему недалеко от городской площади дом боярина Истомы. Наружность его ничем не отличалась от других домов, которые вообще были низки и некрасиво построены. В небольшой передней комнате встретился Юрию опрятно одетый слуга, и когда
