пунктирные линии на ней. По мере того, как работа продвигалась, выражение лица Равалля постепенно менялось, словно на него нисходило озарение.
— Я знаю, что это за линии! — воскликнул он. — Двойным пунктиром на картах обычно обозначают подземные ходы и тоннели. Тот, кто строил Фан-Суор, предусмотрел пути отхода.
— Значит, мы сможем подобраться к тому подземному ходу, что ведет на восток, в нашу сторону, пройти по нему, нагрянуть в крепость изнутри и отбить ее? — выразил Моори общую мысль.
— Вот именно! — воскликнули Аскер и Равалль в один голос.
— Только у нас есть одна небольшая проблема, — сказал Аскер. — Мы не знаем, где находится выход из восточного тоннеля.
— То есть как это — не знаем?! — возмутился Моори. — Кем построена Фан-Суор? Эстореей или Аргеленом?
— Эстореей, конечно же, — отозвался Равалль, — а именно королем Фуэреном Валесиаром в 2118 году. Но господин Аскер, увы, совершенно прав: сведения о крепости отрывочны, а о подземных ходах нам вообще ничего не было известно до настоящего момента.
— Что же нам делать? — спросил Моори с вызовом. — Не упускать же такой шанс! Надо найти этот вход, найти обязательно.
— Но как это сделать? — развел руками Равалль. — Как, по-вашему, господин Аскер? — обернулся он к Аскеру, который сидел, подперев подбородок рукой и невидящим взглядом уставившись в карту.
— Молиться богам, — задумчиво ответил Аскер, — чтобы они открыли нам истину.
— Но… — попробовал возразить Моори.
— Сегодня никаких «но», — прервал его Аскер, — уже и так далеко заполночь.
— Да, да, конечно, — засуетился Равалль, — ведь вы два дня провели в дороге и хотите отдохнуть. Сейчас вам покажут ваши комнаты, господа.
Равалль хлопнул в ладоши, и на пороге комнаты тотчас появился дневальный. Аскер и Моори пожелали коменданту спокойной ночи и вышли из зала вслед за дневальным.
Лучи утреннего солнца ворвались в раскрытое окно спальни Аскера вместе с соленым и влажным морским ветром. Комнату Аскеру отвели в башне, и восток просматривался из окна до ближайших деревень. Туман стекал с берега седыми ручьями, устремляясь в море. Кустики жесткой травы, растущей там и сям на побережье, казались серебряными от росы и сверкали сотнями огней в лучах восходящего солнца. В небе носились
Аскер встретил рассвет, стоя у окна. Ему не давала спать проблема, возникшая вчера при обсуждении планов нападения на Фан-Суор. Необходимо было отыскать вход в подземный тоннель, но вот как это сделать? Можно было послать на разведку небольшой отряд, но всегда существовал риск, что отряд заметят, и тогда главное преимущество нападения — внезапность — становилась сомнительной. Можно было также послать к аргеленцам солдата под видом перебежчика, чтобы он вел поиски внутри Фан-Суор и, пройдя по тоннелю из крепости, обнаружил вход таким образом. Но эта мысль была еще более неудачна, чем первая: аргеленцы могли не поверить, что перед ними дезертир, и просто убили бы его, как шпиона, а если бы и поверили, то наверняка установили бы за ним наблюдение. В этом случае поиски могут затянуться на неопределенный срок. Наконец, можно было порыться в картах и документах, относящихся ко времени строительства Фан-Суор. Но сам Равалль сказал, что документов сохранилось очень мало и до сих пор в них ничего такого обнаружено не было, так что на этот вариант надеяться также не приходилось.
Аскер вспомнил про свое обещание писать королю обо всем, что происходило в Пилоре. Он позвонил в колокольчик, предусмотрительно оставленный для него на столе. На его звон тут же прибежал дневальный, дежуривший под дверью.
— Письменные принадлежности и клетку с гаэрами, — потребовал Аскер.
Дневальный исчез за дверью, но уже через минуту вернулся, неся все необходимое. Следом за ним в дверях появился Моори.
— Доброе утро, Лио, — сказал он, пройдя в комнату и сев на стул. — Я увидел, что ты уже проснулся, и решил зайти.
— Да я уже давно не сплю, — сказал Аскер. — Эта проблема с выходом из подземного хода не дает мне покоя.
Он разложил на столе письменные принадлежности и принялся сочинять письмо королю. Писать было особенно не о чем, но Аскер не хотел, чтобы у короля сложилось впечатление, что он о чем-то не упомянул, и он начал расписывать всякую чепуху. Это было гораздо сложнее, чем описать истинное положение дел двумя словами, и Аскер то и дело отрывался от письма и устремлял взгляд в окно.
— Черт бы побрал этого короля! — не выдержал он наконец, кинув перо на стол. — Ну скажи мне, Эрл, о чем ему писать?
— Не знаю, — пожал плечами Моори. — Напиши, какая здесь чудесная погода. Вон, птички летают…
— Кстати, о птичках… — задумчиво сказал Аскер, уставившись на клетку с гаэрами. — А что, если…
— Если что?
— Если послать гаэра на остров Заклятый? Кто обратит внимание на маленькую птичку, которая летает над восточной оконечностью острова?
— Зачем нам посылать туда гаэра? Лио, неужели ты надеешься, что птичка найдет выход и расскажет тебе об этом? — спросил Моори, начиная сомневаться в душевном здоровье Аскера.
— А почему бы и нет? Думаешь, я не сумею?
И, прежде чем Моори успел сказать все, что он думает об Аскере, тот открыл клетку, вынул одну из птиц, подошел к окну и выпустил ее наружу.
— Эрл, сходи за картой Заклятого, — сказал он, — и проследи, чтобы сюда никто не заходил.
Моори пошел за картой, бормоча что-то себе под нос, а Аскер сел на стул и прикрыл глаза. Через минуту он уже парил в небе над морем, и темная точка на горизонте — остров Заклятый — стремительно неслась ему навстречу. Скоро он смог разглядеть песчаные дюны, покрытые редкой травой, и камни, разбросанные по побережью. Пронесясь над островом, он описал круг над Фан-Суор. Там было полно вражеских солдат: они суетились на стенах и во внутреннем дворе, выгружая припасы, привезенные с континента. У западной оконечности Заклятого виднелись четыре корабля, и множество шлюпок курсировало между ними и берегом, перевозя авринов и оружие.
Аскер не стал задерживаться над крепостью, а сразу полетел назад, взяв строго на восток. Долетев до берега, он сосредоточил свое внимание на всех ямах и углублениях в почве, которые казались ему подозрительными: он был уверен, что выход скрывается в одной из таких ям. Но вот беда: восточные ветры наделали в берегу массу выветрин, выдувая песок везде, где он не был скреплен корешками травы или деревьев сур. Аскеру приходилось зависать в воздухе, методично осматривая каждую дыру и расщелину в скале и пытаясь разглядеть в ее глубине хоть что-то отдаленно напоминающее вход в тоннель. Ко всему прочему, он ни разу в жизни не видел тоннеля, и мог только гадать, как это должно выглядеть.
И вдруг в одной из дыр он увидел двери. Они были сколочены из досок и обиты полосами железа. Их наполовину занесло песком, а песок порос травой, почти полностью их скрывая. Ни один разведчик не мог заметить их с земли, и надо было взлететь на три авринских роста, чтобы разглядеть за песком и травой намек на дерево.
Аскер сделал последний круг над островом, чтобы как следует запомнить прилегающую местность, и отпустил гаэра.
Когда спустя полчаса Моори вернулся с картой, Аскер уже закончил свои поиски. Он чувствовал себя совершенно измотанным: контролировать сознание птицы было нелегкой задачей.
— Лио, я принес… Да на тебе лица нет! Что произошло?
Аскер с трудом открыл глаза и сказал:
— Ничего, пройдет. Зато теперь я знаю, где вход в тоннель, так что можно смело посылать туда солдат. Давай сюда карту.
