С тяжелым сердцем Ирион ушел с берега. Сегодня надо было завалить наиболее опасный проход через горы к руднику, а потом начинать поиск продовольствия.
Первый день путь Лелы шел по глади огромных болот с редкими островками. Иногда женщина с трудом находила участки чистой воды и старые каналы. Только к ночи далеко впереди наконец показались первые острова болотного края. Самые опасные места как раз были на подходе к ним. Женщина решила не рисковать на ночь глядя и, привязав лодку к дереву, легла спать прямо в ней.
На следующий день ей пришлось обходить гнилую трясину, вонявшую даже сейчас так, будто в ней что-то сдохло, в теплое время запах был совершенно невыносим. Потом потянулся затопленный лес — мертвые черные стволы торчали из-под воды, растопырив крючковатые сучья. Здесь водилось множество всякой дряни, но сейчас было холодно, и опасность, что какая-то гадость шлепнется тебе за шиворот, была невелика. Обычно эти места обходили стороной, но Лела спешила. Всю ночь женщина гребла между мелких островков, изредка останавливаясь, чтобы передохнуть и определить дальнейшее направление. Только утром, выйдя в знакомое безопасное озеро, она немного подремала, а потом вновь продолжила путь.
К обеду она добралась до первого из поселений ладола. Селение было пустым. Привязав лодку, женщина выпрыгнула на берег, решив осмотреться. Часть хижин оказалась разрушена, но личных вещей обитателей деревни не было, наверное, они ушли до набега. В одной из ям Лела увидела два распухших трупа чужаков, но подходить не стала. Больше задерживаться в покинутом селении смысла не имело.
Она плыла от острова к острову и везде находила одно и то же — опустевшие жилища. Но следы нападения попались только однажды, вблизи от первого поселения.
Увиденное опечалило женщину — это значило не только то, что чужаки как-то проникли в их край, но и то, что ладола ушли, бросив свои дома. Она догадывалась, куда могло скрыться местное население, но путь к Сердцу болот по запутанным протокам был не близок. Эреми, рану которого Лела обрабатывала и перевязывала два раза в сутки, был еще жив. Но долго ли он протянет?.. Оставалась последняя надежда… Приняв решение, Лела стала править к нужному острову.
Женщина вспомнила про овальный камень в одном из крупных поселений, служивший объектом почитания у ее народа. Камень назывался «мировым яйцом». Когда она ребенком бывала в том поселке и играла подле камня с другими детьми, то ничего особенного не замечала, хотя относилась к святыне с уважением. Однако старейшие люди народа делали вокруг него или с ним что-то неизвестное детям, потому как это происходило тайно и ночью. Еще одной загадкой было, почему почитаемая святыня находится не в Сердце болот, а не так уж далеко от края их территории. Однажды Лела, уже будучи лет двенадцати, спросила отца об этом камне.
— Это все, что осталось от нашей родины, — ответил он и ничего пояснять не стал.
Может, сейчас он рассказал бы, но, увы… Единственное, что узнала девушка, став более взрослой, так это день, точнее, расположение лун, при котором проходил обряд. По ее воспоминаниям, это происходило в начале зимы, как сейчас.
Лела добралась до брошенного поселка, где находился тот самый камень. Было довольно холодно, и женщина в ожидании темноты надела на себя все теплые вещи, которые не требовались, пока она гребла. В заболоченной котловине, где лежали земли ладола, морозы случались, но небольшие, а протоки и вовсе не замерзали никогда. Это под Сарандером Лела впервые столкнулась с настоящими зимами, когда нельзя спать под открытым небом, а пресные водоемы покрываются льдом, который с трудом приходится разбивать, чтобы набрать воды.
Первая из лун — Тайла — голубым сияющим диском медленно начала подниматься из-за крон деревьев. Прошло еще не меньше часа, и навстречу ей оранжевым мячиком быстро стала подниматься Лойра. Сегодня или не сегодня?.. А может, точность не так уж важна? Лела приложила руку к каменному яйцу. Под ладонью ощущался просто холодный камень. Кольнуло в палец. Или это руки занемели? Что-то колючее вонзилось прямо в центр ладони, женщина ойкнула и отдернула руку, разглядывая ее. Ничего…
Лела подняла голову — маленькая Лойра, став золотой, замедлила свой бег и теперь, хотя и намного быстрее своей голубой сестры, покачиваясь, плыла навстречу Тайле. Неужели сегодня?! Лела бросилась к лодке и, подтянув ее к берегу, попыталась вытащить коменданта. Мужчина был почти в полтора раза тяжелее маленькой женщины. Она никак не думала, что застанет поселки пустыми и будет абсолютно некому ей помочь.
Плача и надрываясь, Лела кое-как перевалила Эреми на песок, теперь ей вряд ли удастся уложить его обратно в лодку. Подстелив одеяло, женщина перекатила на него раненого и, упираясь изо всех сил, потащила его вверх по берегу к камню. Всего-то шагов сто…
Семьдесят шагов. Пятьдесят… Сорок. А луны сходились все ближе. Лела заметалась между человеком и камнем, не зная, что вообще полагается делать в этих случаях. Тридцать шагов. Лела приложила обе руки к камню — в ладони ударило, словно горячими искрами. Что с этим делать?! Двадцать шагов. Рыжая луна встала чуть позади и выше голубой, к земле заструился странный голубой поток, или это уже в глазах у Лелы все поплыло от перенапряжения… Десять шагов… Еще немного. Упершись ногами в последний раз, чтобы подтянуть одеяло с неподвижно лежащим на нем человеком к себе, женщина прикоснулась лопатками к камню. Вселенная взорвалась у нее в голове, жидкий огонь потек по всему телу. Лела кричала, но не слышала ничего, глаза перестали видеть. Падая на четвереньки, она случайно оперлась ладонями о плечи коменданта, и того затрясло, как в страшнейшей лихорадке, выгибая дугой.
Эреми ло’Вари начал приходить в сознание на рассвете. Еще не открыв глаза, он почувствовал, что весь левый бок мокрый от крови, значит, открылась рана. Надо бы перевязать. Когда же он взглянул на окружающий его мир, то не понял ничего. В сероватой рассветной дымке над ним под легким ветерком качались кроны высоких деревьев. Было очень тихо, только слышался слабый плеск воды. На его плече лежала чья-то голова, и волосы щекотали его щеку. Повернувшись, он узнал лицо — жена полусотника Ириона с прииска. Изо рта и носа женщины вытекали струйки крови. Что же случилось?! Последнее, что помнил Эреми, был общий совет на прииске, а потом эта женщина, кажется, собиралась делать ему перевязку. Помнится, он был очень плох, потому что рана уже загноилась.
Комендант осторожно положил голову женщины на землю и присел. Бок болел немилосердно, но с перевязкой можно немного подождать. Оглядевшись, ло’Вари увидел вокруг какие-то деревянные хижины, а позади женщины возвышался немалого размера овальный камень, похожий на яйцо. Людей не было слышно. Закрыв грудь женщины, вероятно, ею же порванной одеждой, Эреми вздохнул, он не понимал вообще ничего. Себя он чувствовал на данный момент довольно сносно, а вот состояние жены Ириона ему не нравилось — дыхание было очень слабым, а сердцебиение прерывистым. Надо было что-то делать. Встав на четвереньки, потому что голова кружилась и ноги держали плохо, комендант увидел на берегу одинокую лодку. Скорее всего, это была лодка, на которой они прибыли сюда, поскольку других людей он не видел.
Эреми уже успел дополнительно стянуть свою рану полосами материи, найденной в лодке, и, вытерев кровь с лица женщины, попытался как-то облегчить ее состояние с помощью холодного компресса на лоб, когда с протоки раздались мужские и женские голоса. Через пару минут коменданта и Лелу обступили около полутора десятков пожилых ладола.
— Что вы здесь делаете? — задал вопрос выступивший вперед мужчина.
— Я не знаю, — вздохнул Эреми. — Наверно, эта женщина хотела отвезти меня к целителям ладола, потому что рана, нанесенная мне несколько дней назад во время штурма города, загноилась. Но при первой же перевязке я потерял сознание и очнулся на рассвете этого дня. Не знаю, почему мы оказались здесь и что произошло за это время.
Ладола зашумели. Внезапно сзади от камня раздался чей-то возглас:
— Он пуст!!!
Несколько человек побежали к камню, потом вернулись обратно. Кто-то наклонился над Лелой и с удивлением пробормотал:
— Она сделала это раньше времени!..
— Кто она? — спросил тот же старик у Эреми.
— Раньше она иногда пела в нашем городе, ее отец был сказителем вашего народа, теперь она замужем за охранником рудника.
