и…
– Ит, я уже в курсе, – перебила его Ольшанская. – Не нужно извиняться. Во время доклада мы с вами, по всей видимости, друг друга просто недопоняли…
– Скорее всего это получилось потому, что я плохо объяснил. – Ит все еще стоял возле двери и с интересом смотрел на гостью. – Знаете, вы очень похожи на одну нашу знакомую…
– На Эдри, я уже рассказал, – подтвердил Скрипач. – Только Эдри, сильно подозреваю, в жизни бы не додумалась до того, до чего додумалась Роберта Михайловна…
– Ит, берите стул и садитесь есть, – велела Ольшанская. Он кивнул, сходил в комнату за стулом и вскоре получил большую тарелку картошки, щедро сдобренной сливочным маслом, и три теплых блинчика.
– Судя по всему, нам предстоит в ближайшем обозримом будущем работать в одной области, – вещал Скрипач, сидя верхом на табуретке. – По крайней мере, в данный момент корреляция прослеживается, и мне кажется, что в этом всем действительно есть смысл.
– Скрипач, поймите, я – теоретик. И нас таких всего лишь трое. – Ольшанская налила себе чаю, зачерпнула ложечкой варенья. – По словам… некоторых компетентных людей, нас держат в институте исключительно из милости. Я, конечно, человек сильный, – снова тот острый и беспощадный взгляд, который запомнился Иту еще по докладу, – но при этом не железный. Не знаю, сколько я еще выдержу, прежде чем сдамся, уйду отсюда и наймусь мыть полы в ближайшем гастрономе.
– Объясните, пожалуйста, о чем вы говорите, – попросил Ит.
– Спать надо меньше, – усмехнулся Скрипач. – Роберта Михайловна, вы можете в общих чертах рассказать ему то, что рассказали мне? Только очень вас прошу, сделайте это сами – мне бы хотелось, чтобы он услышал это именно от вас.
– Хорошо, – пожала плечами Ольшанская. – Уже почти двенадцать лет я занимаюсь поиском закономерности в расположении площадок, на которые прибывают так называемые гости, – начала она. – Закономерностей физических, математических и логических. По моему убеждению, эти площадки образуют некую систему, своеобразную сеть, в которой каждая площадка является одним из углов гекса…
Ит перестал жевать. Поднял на Ольшанскую удивленный взгляд, с трудом проглотил кусок картошки и потребовал:
– Продолжайте!
– Продолжаю. Гексы имеют разный размер и находятся под разными углами относительно наклона земной оси и магнитных полюсов Земли. Они расположены не по поверхности планеты, а пронизывают ее всю, насквозь. Точки выхода – лишь видимая область. Подозреваю, что и там, под нами… иногда могут появляться гости. Хотя это недоказуемо. Равно как и то, что, зная координаты трех точек гекса, можно вычислить остальные.
– А как вычислить то, что точки взаимосвязаны? – спросил Ит.
– Во-первых, по частотному ответу. Большинство известных точек реагирует на определенную частоту, это факт давно установленный и проверенный. Согласно моей теории, точки, принадлежащие одному гексу, будут отвечать идентично. Например, площадка в Домодедове реагирует на 15 герц. Если она – часть гекса, то должны существовать еще пять точек, отвечающих на 15 герц, причем точно так же, как она. Дальше. По моим опять же выкладкам, точки не статичны, они имеют так называемую пульсацию.
– То есть?
– Точки, принадлежащие одному гексу, будут пульсировать по-разному, но в их пульсации должна присутствовать закономерность, – объяснила Ольшанская. – А гости, если я правильно ухватила суть этого процесса, появляются именно в момент пульса…
– Что вы имеете в виду под пульсом? – Ит уже знал ответ, но ему сейчас было необходимо услышать ответ от этой некрасивой женщины, сидящей перед ними с чашкой чая в руке.
– Инфразвуковые колебания, конечно же, – ответила та.
– Сдаюсь. – Ит поставил тарелку на подоконник. – Вот это да.
– Что вы этим хотите сказать? – растерялась Ольшанская.
– Что вы абсолютно правы. – Ит покачал головой. – И что ваши начальники – идиоты и придурки. Роберта Михайловна, то, что вы описываете, – это по сути дела Сеть, с которой работает Контроль. Это ментально-энергетическое построение, действительно очень сложно устроенная система, в которой, если разобраться, живет большая часть разумных существ во Вселенной. Только в вашем случае эта сеть не глобальная, а локальная, она словно бы спрессована до размеров одной планеты. В настоящей Сети расстояния между вершинами гексов исчисляются сотнями и тысячами световых лет, а сами гексы в большей степени логические построения, нежели чем физические. У нас они называются сиурами. Но все остальное – верно. Оно не просто имеет право на существование, оно… оно так и должно быть.
– Мне никто не даст это проверить. – Ольшанская опустила голову, Ит заметил, что она тут же утратила к разговору интерес. – Это чистой воды теория, ничего больше.
– Почему? – Скрипач удивленно уставился на нее.
– Да потому, что для проверки нужно посетить сотни, если не тысячи, площадок прибытия, а кто даст на это деньги, и кому вообще нужны эти исследования? Вы представляете себе… например, у меня на данный момент рассчитаны три теоретических гекса. Знаете, где находятся точки самого изученного из них? Первая – под Стокгольмом, вторая – рядом с Казанью, третья – неподалеку от Ашхабада, четвертая – в Саудовской Аравии, рядом с Мединой, пятая – в Ливии, а шестая, последняя, – во Франции. Вы представляете себе, сколько средств потребуется для проверки хотя бы одного этого гекса? А их десятки тысяч. Кто оплатит нашей группе переезды с места на место, откуда возьмется оборудование, как…
Она осеклась, сбилась. Подняла глаза и с вызовом, но в то же время немного виновато, посмотрела на Ита.
– Например, точка во Франции, – сказала она совсем тихо. – Два раза в год научное мировое сообщество закатывает там конференции. Все красиво, все замечательно, профессура с женами в бархате, академические мелкие дрязги и три недели докладов, в которых ничего нового. Переливают из пустого в порожнее. Федор Васильевич, да простит он мне эти слова, два раза в год туда, считай, отдыхать ездит. Но меня туда кто пустит? Кому я нужна?..
Ит вдруг с удивлением понял, что, во-первых, она гораздо моложе, чем ему на первый взгляд показалось, а во-вторых, что она действительно держится из последних сил. Он вгляделся внимательно и ощутил, как в душе волной поднимается сочувствие к этой странной упрямой женщине. Темно-русые коротко стриженные волосы, пронизанные ранней сединой, высокий лоб, вздернутый нос, маленькие серые глаза, тонкие, сейчас сжатые в нитку, губы…
– Роберта Михайловна, простите за нескромный вопрос, – осторожно начал он. – Сколько вам лет?
– Тридцать шесть. – Она подняла голову и с вызовом посмотрела на Ита. – И мне до сих пор не дали защитить кандидатскую. И не дадут. И докторскую не дадут, если до этого дойдет, конечно. Накидают черных шаров, и вся недолга.
Ит коротко взглянул на Скрипача. Тот кивнул.
– Первый закон Линца, – в пространство произнес Ит.
– Что? – недоуменно спросила Ольшанская.
– Случайностей не бывает, – объяснил Ит. – Роберта Михайловна, мы… мы поможем вам, насколько это будет возможно.
– Каким образом?
– Подумаем. – Скрипач поднял глаза к потолку. – Для начала нам нужно будет ознакомиться с тем, что вы делали и делаете. И еще… Скажите, есть, к примеру, реестр площадок, с которых кто-нибудь снимал частотные колебания? Карта, схемы, список, что угодно?
– Поскольку теория спорная, официального реестра нет. Тот же «шельмах»… вы знаете, что такое «шельмах»?
– Видели, – кивнул Скрипач. – Если я правильно понимаю, это низкочастотный генератор.
– Верно. Так вот, о том же «шельмахе» до сих пор спорят – правомерно ли его использование и можно ли считать его показания справедливыми. Моя группа, между прочим, дорабатывала этот прибор. – Ольшанская хмыкнула. – Георгий Шельмах, его создатель, допустил несколько промашек, и мы…
