У меня всегда на каждом запястье по резинке. Мне нравится все иметь под рукой. Кто знает, когда тебе потребуется резинка для волос.
– Правда, Зик, понятия не имею, – призналась я, завязывая тугой хвост. – Почему бы тебе не сказать прямо?
И тут меня осенило.
– Распределение ролей! – завопила я, шлепнув себя по лбу.
Как я могла забыть? Целых две недели мы с Зиком ждали, когда будет известно, получили мы роли в школьном спектакле или нет.
– Пошли проверим! – Я ухватила Зика за рукав фланелевой рубашки и тащила его до самых дверей актового зала.
Мы оба пробовались на роли в пьесе. В прошлом году у нас были небольшие роли в мюзикле «Парни и красавицы». Наша учительница, мисс Уокер, сказала, что в этом году пьеса будет страшная.
Это все, что нам было нужно услышать. Мы просто должны были участвовать в этом спектакле!
У доски объявлений толпилось много ребят. Всем не терпелось прочесть список участников спектакля.
Я так волновалась!
– Мне не видно, Зик! – крикнула я. – Посмотри ты, хорошо?
– Да, сейчас…
– Нет, подожди! Я сама! – завопила я, передумав. Я часто так делаю. Зик говорит, что это сводит его с ума.
Я набрала в легкие побольше воздуха и протиснулась вперед. Грызя ноготь большого пальца на левой руке, я скрестила пальцы на правой и поискала глазами список.
Но когда я увидела, что было написано на доске, я чуть не откусила себе весь палец!
Рядом со списком участников спектакля красовалось уведомление:
Брук Роджерс! Пожалуйста, зайди в кабинет мистера Леей. Ты исключена из школы.
2
Исключена?
От потрясения у меня перехватило дыхание.
Неужели мистер Леви узнал, что это я выпустила тушканчика в учительской?
Исключена.
У меня схватило живот. Родители будут в шоке.
За спиной раздался смех.
Я обернулась: Зик хохотал, запрокинув голову. Другие тоже смеялись.
Я сердито уставилась на Зика.
– Ты повесил эту бумажку?
– Конечно! – Он заходился от смеха. У Зика нездоровое чувство юмора.
– Да меня не так просто провести, – соврала я.
Я снова повернулась к доске, чтобы прочесть список участников. Мне потребовалось трижды пробежать его глазами, прежде чем я поверила тому, что увидела.
– Зик! – закричала я во все горло. – Мы с тобой – звезды!
У Зика отвисла челюсть. И он усмехнулся.
– Можно подумать…
– Нет, правда! Нам дали две главные роли! Посмотри сам. Ты будешь играть Призрака!
– Не может быть! – Зик все еще мне не верил.
– Она правду говорит, Зик, – сказала девочка за моей спиной.
Тина Пауэлл, семиклассница, протискивалась сквозь толпу. Мне всегда казалось, что я не очень-то нравлюсь Тине Пауэлл. Не имею представления почему. Я ее даже плохо знаю. Но при встречах с ней у меня всегда возникает такое чувство, будто она косо на меня смотрит. Словно у меня кусочек шпината застрял между зубами или что-то в этом роде.
– Дайте мне посмотреть! – расталкивая всех, потребовал Зик. – Ура! Мне дали главную роль!
– А я буду играть Эсмеральду, – прочла я. – Интересно, кто такая Эсмеральда? Может быть, это сошедшая с ума старая мачеха Призрака? Или это его жена, которой отрубили голову и которая тоже восстает из мертвых, чтобы…
– Отдохни, Брук, – сказала Тина, окинув меня недружелюбным взглядом. – Эсмеральда – просто дочь того человека, которому принадлежит театр. – Она произнесла это таким тоном, как будто у Эсмеральды была совсем незначительная роль.
– А что досталось тебе, Тина? – спросила я. Тина потупилась. Несколько ребят повернулись, чтобы услышать ее ответ.
