Семейный ужин. Традиция, через которую нельзя переступить. Нерушимая, в отличие от рождественской семейной пробежки.
Что ж, пусть мусака стынет. Это будет на совести Джоанны.
В 18.03 хлопнула входная дверь.
Наконец-то: Джоанна.
– Простите, что опоздала. Автобус стоял в пробке.
– Джоанна, три минуты седьмого. Ужин стынет.
– Сейчас я спущусь.
Ну, конечно, подумал Питер, в этом вся Джоанна.
– Если бы ты щадила
И Питер посмотрел на Люси. Бросил один короткий взгляд.
Да, лежит у нее в кармане.
ПАВИЛЬОН: ГОСТИНАЯ – ВЕЧЕР
Кое-кому из присутствующих грозит смерть от рака легких.
Если хочешь знать, мы все когда-нибудь умрем. Даже ты.
Не спорю: но умные люди короткой жизни предпочтут длинную.
Люси, давай посмотрим на этот вопрос с другой стороны. Может, мы чего-то не понимаем. Возможно, курение Джоанны – это не
Какого черта!
Джоанна.
Джоанна, Люси написала стихотворение, пытаясь выразить нашу общую озабоченность. Чтобы ты задумалась.
ЧЕРТ! ИДИТЕ ВЫ НА ХУЙ!
На хуй? На хуй?
Маргарет, мне кажется, что нам пора…
Питер, ей всего девять!
Она ранний ребенок.
Понятно. Пора меня просветить насчет секса.
Как ты это сделал, отец?
Я знал, что этим дело не кончится.
Это было в тот же самый вечер, осененный поцелуем на автобусной остановке.
Я шел домой, стараясь не расплескать подаренный мне поцелуй. Потом я танцевал от счастья в своей комнате. Я поставил пластинку: то ли «Шик», то ли «Роуз Ройс», то ли «Таварес»,[ix] точно не помню. Я танцевал на коврике: помните, были такие – их прилагали бесплатно к журналам про поп-музыку. Разворачиваешь коврик, а там нарисованы следы с цифрами – видно, в каком порядке передвигать ноги. На таких ковриках можно танцевать не хуже Траволты в «Лихорадке субботнего вечера».
Ну, почти.
Я все танцевал и танцевал, а потом пластинка кончилась, и я услышал, как к дому подъехала машина и засигналила этим своим новомодным гудком.
Это могло означать только одно.
Рой.
Да неужели?
Неужто сам Великий Занкини нагрянул?
Я же знал, что этим дело не кончится.
Обычно Рой приезжал только на Рождество, чтобы собрать урожай подарков. Слишком «занят» все время.
Рождество пришло и ушло, и здрасьте пожалуйста.
Ну вот.
Я спустился вниз в гостиную, и моему взору предстало странное зрелище. Отец сидит в кресле, смотрит «Человека на шесть миллионов долларов».[x] Он любил этот сериал. Кажется, он в тот момент курил трубку. Но в том не было ничего странного. Странно было, что рядом на диване – на самом краешке, не лицом к телевизору, а наклонившись к отцу, сидел Рой. Собираясь что-то сказать.
– Привет, Рой, – сказал я.
– А привет, Винс.
Рой выпрямился: мое появление было явно некстати. Ага.
– Рановато для Рождества.
– Ага, очень остроумно, Винс.
– У Великого Занкини выдалась пауза?
Отец оторвался от телевизора и сказал:
– Просто Рой проезжал мимо и решил заглянуть.
Да неужели, подумал я. Ну да, конечно, кто бы сомневался.
Ну да, ну да. Это так похоже на Роя.
Ну, и Рой повернулся ко мне спиной и снова наклонился к отцу, явно надеясь, что эти его телодвижения дадут мне понять, мол, шел бы я отсюда и дал людям поговорить.
