Творения разительно отличалось от располагающейся в том же доме часовни Сойхе. Такая же небольшая зала с купольным потолком, те же пять свечей цветов Покровителей и отдельная переливчато-зеленая свеча Кайте – на этом сходство заканчивалось. Повсюду на стенах висели картины и полки с книгами и альбомами, стены украшала затейливая резьба, воздух, казалось, был пропитан почти неуловимой, но ощутимой музыкой. На алтарном камне лежали символические подношения – вырезанная из дерева флейта, изящный бокал бледно-зеленого хрусталя и небольшой рисунок на дощечке, на котором были изображены двое танцующих эльфов.
Найчелл приблизился к алтарю, взмахнул рукой – повинуясь его жесту, свечи затеплились разноцветными огоньками. Молодой человек был бледен, но ничто больше не выдавало его нервозности, избранник Кайте хорошо владел собой, когда это требовалось. Самоконтролю его обучил отец, несмотря на то что сам Кайте был не в восторге, считая, что умение контролировать себя совершенно не нужно и даже вредно для человека, посвятившего себя стихии Творения. Однако Найчелл овладел этим сложным, при его бурном темпераменте, искусством и даже сумел доказать Покровителю его полезность – например, в актерском деле. Да, человек, который играет чью-то роль, должен полностью вживаться в образ, но как искоренить при этом остатки собственного «я», вполне возможно, совершенно не сочетающегося с образом? Правильно, железным самоконтролем. Не сразу, но Кайте согласился с юношей и даже одобрил его решение.
Но сейчас даже прекрасное владение собой не сильно помогало Найчеллу. Еще бы, ведь он совершил почти святотатство – привел в святилище посторонних людей, не входящих в линию Творения, больше того – даже не принадлежащих Ковену! Не говоря уже о том, что одним из них был тот, кого Покровители объявили своим врагом. В общем, у молодого избранника имелся повод нервничать.
Однако, несмотря на страх, он был уверен в правильности своих действий. И в том, что убедил Вирену и Дарнаса открыться Властителю, и в том, что не сообщил отцу о своем замысле, и в том, что привел чужаков сюда, в святая святых. Найчелл верил в правильность своих действий – следовательно, не чувствовал за собой вины. Все шло так, как должно было.
Глубоко вдохнув, Найчелл положил на алтарь руки и потянулся к звенящему в глубине его души огню Творения. Обычно процесс воззвания к Покровителю занимал довольно много времени, так как Кайте, любящий все вокруг себя превращать в воплощение красоты и искусства, создал сложный и долгий, но удивительно красивый ритуал, каждое действие которого было наполнено глубоким смыслом постижения Творения и Красоты. Но сегодня Покровитель не скрывал собственного волнения и заинтересованности во встрече с избранником – Найчелл не успел даже начать ритуал, когда ниша за алтарем расцветилась переливами зеленого тумана разных тонов, и из нее шагнула высокая, стройная фигура в шелковых зеленых одеяниях. Как и все остальные покровители, Кайте не показывал лица, но зато он не оставался в нише в течение всего разговора с избранником, в отличие от других.
– Найчелл, ты не один, – прозвенел под сводами святилища высокий, мелодичный голос.
Молодой де Ульгене прикусил губу, Этьен мысленно выругался – он был уверен, что достаточно надежно замаскировал их с Кёрнхелем. Полуэльф же при звуках голоса Покровителя вздрогнул и пристально вгляделся в облаченную в шелка фигуру.
– Да, друг мой, – согласно склонил голову избранник. Несмотря на такое вольное обращение, на котором настаивал сам Кайте, молодой человек все же старался соблюдать субординацию – особенно в присутствии непосвященных.
– И не просто не один, а с тем, кого я меньше всего ожидал увидеть… несмотря на то что сам жаждал этой встречи. – В голосе Покровителя звучало удовлетворение.
– Жаждал? – изумился Найчелл. – Но я думал…
– Ты неправильно думал, – прервал его Кайте, но голос его оставался мягким. – Не хочу тебя обижать, но вынужден попросить оставить меня с Властителем наедине. Нам есть что обсудить.
В глубине души избранника зародилось нехорошее подозрение. Он поднял взгляд на Покровителя.
– Я согласен. – Этьен сделал шаг вперед, одновременно с тем снимая с себя и Кёрнхеля защитное заклятие, делавшее их невидимыми.
– Вот и хорошо. – По голосу было слышно, что Кайте улыбается. – Найчелл и вы, – кивок в сторону полуэльфа. – Оставьте нас, пожалуйста.
Де Ульгене вздохнул и направился к выходу из святилища. Кёрнхель даже не пошевелился – он принимал приказы только от самого Этьена.
– Пожалуйста, Кёрнхель, – негромко проговорил граф. – Нам и вправду нужно поговорить наедине.
Тот коротко поклонился и вышел вслед за Найчеллом.
Когда за ними затворилась дверь, Кайте повернулся к Властителю. Этьен коже почувствовал пристальный, изучающий взгляд.
– Я не ожидал, что вы согласитесь, – признал Покровитель.
– Я тоже этого не ожидал.
– Не сомневаюсь. Вы рисковали.
– Я знал, на что и ради чего иду.
– И ради чего же?
– Хочу понять. Кто вы и зачем вам Христесар.
– Вы откровенны.
– Чего не скажешь о вас. – Этьен выразительно посмотрел на скрытое шелком и магией лицо Кайте.
– Хм… что ж, вы правы. Глупо было бы с моей стороны рассчитывать на вашу откровенность и честность в той мере, в какой мне бы хотелось, не совершив перед этим первого шага навстречу. В конце концов, это я затеял нашу встречу – следовательно, мне и делать этот шаг. – С этими словами Кайте повел рукой перед лицом. Шелк и магический туман растворились, будто их и не было.
Граф удовлетворенно выдохнул. Он увидел то, что и ожидал увидеть.
По зеленому одеянию рассыпались длинные серебряные волосы. Огромные сиреневые глаза, точеное лицо, пугающая своим нечеловеческим совершенством женственная красота и чуть удлиненные уши с острыми кончиками. Светлая, почти белая кожа выдавали расу эльфа.
Перед Этьеном стоял потомок Кириты – одной из тех, кто правил величайшим государством эльфов, Картаей… до того, как безумие Черного Властителя Нииля за считанные минуты превратило цветущий материк в выжженную, мертвую пустыню, в которой и поныне неспособна существовать никакая жизнь.
«Вот тебе и геноцид целого народа», – мысленно усмехнулся граф, вежливо поклонившись высокому эльфу. Кайте – разумеется, это было его ненастоящее имя – ответил тем же.
– Может быть, вина? – радушно предложил Покровитель.
Этьен покинул святилище Кайте только два стана спустя. В его глазах горело мрачное ликование. Если все получится как надо, то от Инквизиции в скором времени не останется и следа! Лишь бы только остальные не напортили… Впрочем, даже если это и случится, то явно не в ближайшее время. Следовательно, Этьен успеет подготовиться. А от удара Покровителей пострадает только сам Кайте, если окажется настолько глуп, чтобы попасться. Нет, все должно пройти успешно. Неудачи быть не может!
Найчелл тут же принялся засыпать графа вопросами, от которых тот легко отделался, сославшись на обещание сохранить разговор до поры в тайне, данное Покровителю. Кёрнхель, наоборот, спрашивать ни о чем не стал, справедливо рассудив, что если Властитель пожелает, он сам расскажет, а коли нет – то и задавать вопросы бессмысленно.
– Это безрассудство. Нет, это просто самоубийство!
– Если все сделать правильно – мы победим, – возразил Этьен.
– Граф, я всегда считала вас здравомыслящим человеком и всегда ценила ваше умение находить нестандартные решения, но в этот раз я согласна с Грегорианом: атаковать Венелис – самоубийство, – негромко проговорила Мари де Реннит. – Мы еще не настолько укрепили свои позиции в Атане, чтобы приступать к захвату Четвертого города.
– Вы не понимаете другого, – мрачно возразил Властитель. – Еще немного – и в Иоанните убедятся, что
