Драконы во гневе

— Все прошло хорошо.

Побледневшая королева пиратов широко распахнутыми глазами смотрела на парящее в воздухе яйцо.

— Что вы сделали?

Нескарту метнул в яйцо последний сгусток энергии. Оно полыхнуло ослепительной голубизной и медленно стало уменьшаться. Сначала оно стало размером с человеческий торс, потом меньше, все меньше, и так до тех пор, пока не стало похожим на куриное. В конце концов яйцо подплыло к Вионне, и она подставила под сложенные лодочкой руки. Магическая нить, связывающая кокон с сулланкири, лопнула, и Вионна еле удержала его в руках.

Теперь он будет отдыхать. Держи его ближе к себе, прижимай покрепче — ради сохранения тепла; его, не твоего.

Она замотала головой:

— Я вам не курица, чтобы яйцо высиживать.

Мысль Нескарту хлестнула ее. Ты то, что желает видеть в тебе моя госпожа. Ты не курица, а курьер. Уже завтра Спир'cкару должен оказаться в Мередо.

Вионна нахмурилась:

— Это невозможно. Путь туда займет месяцы.

Моя госпожа знает, что ты не справилась с тем, что возможно, и не будет ставить перед тобой невыполнимую задачу. Тебя доставят туда. Когда окажешься на месте, вскрой яйцо и выпусти Спир'скару.

— А это не опасно? — королева пиратов покосилась на яйцо. — Он и раньше часто бывал недоволен мной, а теперь и вовсе…

Он будет делать то, что ему приказано, а сейчас ему приказано не причинять тебе вреда. Ты должна выполнить еще одну важную задачу — взять с собой принцессу.

Серебристо-серые глаза Изауры от удивления стали еще больше.

— В Южные Земли? Я еду на юг?

Так пожелала Ваша мать, принцесса. Вы отправитесь туда и будете следить за происходящим. Таково желание королевы. Она хочет, чтобы вы привезли копию рубина, с ее помощью, возможно, можно будет вернуть Камень Истины. В мыслях сулланкири прослеживалось нечто, доставляющее ему удовольствие. В Мередо, принцесса, вам предстоит научиться многому, многому из того, что определит ваше будущее.

Изаура улыбнулась было, но вдруг ее охватила дрожь. Никогда раньше она не осмеливалась покидать пределы Авролана. Если она жаждала узнать что-то об окружающем мире, мать рассказывала ей о нем, и описываемая картина страшила девушку. Изауру пугало то, что с ней будет, и еще больше она боялась не оправдать надежд матери.

Но принцесса кивнула:

— Я исполню то, что мне велят, Лорд Нескарту.

Конечно же, исполните, принцесса.

Цвета в его облике стали сменять друг друга быстрее.

— А ты, Вионна?

Королева пиратов взглянула на яйцо и вздохнула:

— Похоже, у вас тут принято делать то, что тебе велят. Я не стану вас разочаровывать.

Очень хорошо. Поступить иначе было бы неверно. Сулланкири взмахнул рукой влево. Идите и насладитесь дарами, которые императрица жалует своим союзникам. Сегодня вас ждет наслаждение, а завтра вы сможете заслужить еще большую награду.

ГЛАВА 19

Принцесса Алексия осторожно улыбнулась, войдя в зал для приемов, где уже начался суд над Вороном. Помещение было не то что бы маленькое, но намного меньше, чем тронный зал дворца. В отличие от последнего зал для приемов не подвергался серьезным перестройкам. Здесь мощные колонны все также поддерживали сводчатый потолок, но на стенах теперь не было деревянных панелей. Вместо этого на них были развешены гобелены, на которых были изображены сцены из древней истории. Впрочем, некоторые панно нуждались в серьезной реставрации.

В глубине узкой прямоугольной комнаты располагалось три трона. Тот, что стоял посередине, был слегка отодвинут назад. На нем сидел Принц Линчмир. И хотя Алексия знала, что ему было где-то за тридцать, приятные и спокойные черты лица давали неверное представление о его возрасте. Принц столь откровенно опирался на спинку трона, что даже свирепый внешний вид, который придавала ему маска, не мог восполнить ему нехватку сил и бодрости. Свидетельские показания он слушал рассеянно и невнимательно, притом принцесса была совершенно уверена, что пару раз он даже заснул.

Август в изящной черной придворной маске занял место по правую руку от Линчмира, расположившись ближе к Алексии. За ними сидела королева Джераны Карус, невысокая черноволосая женщина с беспокойными темными глазами. На ней было расшитое голубое платье, с ним гармонировала кружевная придворная маска, подобранная в тон. В отличие от Линчмира королева Карус была крайне внимательна и детально допрашивала свидетелей. Она беспрестанно забрасывала Кэбота Маршама вопросами, когда тот цитировал сказанное им четверть века назад перед Советом Королей, и демонстрировала отличное знание судебных протоколов Джераны, без конца требуя уточнить показания.

Ворон сидел на месте подсудимого, его ноги сковывали железные кандалы. Заключенного помыли, теперь его белые волосы были собраны в хвост и перехвачены черной кожаной лентой. Ему разрешили надеть самое минимальное количество одежды, но, казалось, — если забыть о сквозняках, — это обстоятельство его ничуть не стесняло.

До определенного момента судебное заседание проходило спокойно. Маршам, очевидно, являлся краеугольным камнем обвинения, и королева Карус все время подчеркивала несоответствия между тем, что он говорил раньше, и тем, что он утверждает сейчас. Более того, она справедливо указала на то, что свидетель знает о случившемся, только исходя из разговоров с Хокинсом. То есть его показания основываются лишь на слухах, и с этим королева Карус не желала мириться.

При этом ранее полученные свидетельства двух придворных магов — один из них был воспитанником школы Вильвана — подтверждали тесную связь Ворона и Хокинса, допуская, что это одно и то же лицо, и с этим утверждением обвинению не удавалось поспорить. То, что главный свидетель будет давать показания против Хокинса, казалось маловероятным. Чтобы изложить свою позицию, Скрейнвуду пришлось бы подвергнуться тщательному допросу со стороны Королевы Карус, вроде того, что она устроила Маршаму. Кроме того, ввиду того, что Август присутствовал при осаде Крепости Дракона, когда и было совершено предательство, он мог поправить или же опровергнуть некоторые преувеличения. А без показаний Скрейнвуда — ведь никто, кроме самого подсудимого, не мог рассказать о произошедшем в Борагуле — судебное дело Ориозы против Ворона терпело крах.

Пока королева занималась допросом Маршама, Алексия внимательно следила за Вороном и не переставала удивляться. Маршам явно ненавидел Ворона. Злоба в голосе, гнев в глазах легко выдавали его неприязнь к подсудимому. Алексии сразу же не понравился этот человек, с того самого момента, как она познакомилась с ним, и теперь девушка испытывала огромное удовольствие, наблюдая, как он старается выкрутиться из неприятной ситуации. Так же и Уилл, находясь среди зрителей, казалось, наслаждался тем, что Маршама удалось загнать в угол.

Ворон не разделял их чувств. Его лицо оставалось бесстрастным, он слушал. Принцесса не могла сказать, ощущал ли он себя виноватым перед этим человеком, или же ненавидел его. Алексия снова и снова останавливала взгляд на сильном профиле обвиняемого, ее притягивало чувство спокойствия, царящее в душе Ворона. В этот момент ее переполнял тот же самый покой. Ну и некоторое возбуждение.

Лицо Ворона все время было спокойно, за исключением нескольких раз, когда он едва заметно