волосы, наоборот, темнее. Он был немного крупнее тебя. Когда он этого хотел, он мог быть совершенно неотразимым.
— Вы хорошо знали моего отца?
Райгопа сцепила перед собой руки и ничего не сказала. В темноте ритмично гремели военные барабаны авроланов. Потом она заговорила:
— Я его знала. Не очень хорошо, так как видела его только на празднике Урожая, но он успел произвести впечатление и на меня, и на моего брата, и даже на мою мать.
Райгопа рассмеялась:
— Если бы все пошло по-другому, я могла бы стать твоей матерью.
Уилл вздрогнул:
— Но вы ведь сказали, что мало его знали. Райгопа кивнула:
— Нас бы с ним поженили, ведь он был героем: он убил трех сулланкири. И превзошел своего отца, однако ранения не позволили ему отправиться вместе с ним в ту роковую экспедицию. Он приехал в Вальсину, чтобы подлечиться. Известие о том, что отец его перешел на службу к Кайтрин, сильно его потрясло. Не успел твой отец оправиться от одного удара, как на него свалился еще один. Моя мать не позволила нам пожениться, как мы на этом ни настаивали.
Уилл нахмурился:
— Не понимаю.
Она снисходительно улыбнулась:
— Я происхожу из королевского рода Ориозы. По сравнению с государственными интересами желания мои ничего не значат. Поскольку посчитали целесообразным связать узами барона Дракона с народами южных территорий, я и стала его невестой. Мне, как и тебе, судьба была предопределена заранее. Со временем я полюбила своего мужа, детей наших я тоже люблю. То, чего я раньше боялась, осталось в прошлом, и я довольна, что жизнь моя сложилась так, а не иначе.
Вор показал на восток:
— Даже сейчас, когда Кайтрин стоит у ворот, угрожая разрушить ваш дом?
Райгопа поднялась на мост и, встав рядом с ним, оперлась спиной о перила.
— Ты знаешь, что Адроганс взял Свойн. Если не ошибаюсь, ты видел, как погибла сулланкири?
— Можно сказать и так. — Уиллу страшно не хотелось признаться в том, что он тогда потерял сознание. — Но поражение в том бою не остановило Кайтрин.
— Верно. — Она махнула рукой в сторону Башни Короны. — Ты видел там череп дракона? Умер-то он на самом деле здесь, в пруду. Погиб в том сражении, когда Кайтрин последний раз пыталась захватить Крепость Дракона. Она заплатила за сражение большую цену, а мы тогда потеряли Окраннел. Та потеря нас не сломила, да и Кайтрин тоже не успокоилась.
Уилл нахмурился:
— Что-то я вас не понимаю.
— Я смотрю на дело просто. Падет Крепость Дракона или нет, но проиграем мы лишь в одном- единственном случае: если прекратим борьбу. А выиграем — только если заставим Кайтрин ее прекратить. Для того чтобы это произошло, надо вырвать из ее армии сердце.
Уилл посмотрел на нее с любопытством.
— Так вы думаете, что она это место не захватит?
— Я не настолько глупа, чтобы быть в этом уверенной, — пожала плечами Райгопа. — Прожила я здесь более двадцати лет и знаю, что взять крепость чрезвычайно трудно. Такая большая кость может застрять у нее в горле и задушить Кайтрин насмерть. Разбить ее нам, возможно, и не удастся, но Адроганс или Август закончат то, что начали мы.
Уилл почесал в затылке.
— Ваш голос намного приятнее, но тоску вы нагоняете не меньшую, чем Резолют.
Баронесса откинула голову и громко рассмеялась:
— Да, здравый смысл и трезвый взгляд на действительность — неплохое противоядие песням менестрелей, но я вовсе не собиралась навевать на тебя меланхолию. Впрочем, я согласна: этот сад может навеять грусть.
— В самом деле? — покачал головой Уилл. — Не знаю, почему вы так решили. Тут, конечно, цветы или, там, фрукты и прочее не растут, но то, как лежат на земле камни… Я почти слышу, как волны разбиваются о большие камни. Когда я на все это смотрю, то ясно представляю себе, что видит гирким, летающий над морем: острова и все такое.
— И сад не кажется тебе мертвым и отталкивающим?
— Может, белый цвет немного ярче, чем следует, но когда смотришь на эти холмики и изгибы… я хочу сказать, что, может, кто-то и видит перед собой белые камни, проложенные по грязи, но я вижу совсем другое. Я хочу сказать: конечно же, я вижу и то, что здесь есть, но я вижу и другое. Вижу в этих камнях жизнь. И это заставляет меня думать.
Райгопа задумчиво кивнула:
— Мне говорили, что твой отец проводил здесь уйму времени. Думал, сочинял стихи. Перед последним сражением он отдыхал здесь душой.
Уилл хлопнул руками по перилам моста:
— Вы хотите сказать, что он мог сидеть прямо здесь, на этом самом месте?
— Не знаю, но вполне возможно. Перила, может, и заменили, но он был в этом самом саду.
Уилл улыбнулся и посмотрел на сад новыми глазами. Вдруг что-то плюхнулось ему на грудь и плечо, и он свалился с моста. Уилл перевернулся в воздухе и приземлился на ноги, но пошатнулся и упал на четвереньки. Он слышал, как над ним, на мосту, Райгопа отбивается от кого-то. Слышал, как трещит материя ее платья.
— Беги, Уилл, беги!
Вор поднялся и увидел две темные фигуры с распущенными крыльями. Они вцепились в Райгопу когтистыми лапами. У фигур этих были человеческие туловища и головы. Рук не было, а ноги — короткие, птичьи, с когтями. Крылья такие же, как у гиркимов. Уилл не знал, кто это такие, но когда один из них повернул к нему свое уродливое лицо и зашипел, то понял, что прилетели они не с дружественными намерениями.
Уилл отвел назад правую руку и выпустил камень, который прихватил, когда упал на землю. Камень попал точно в цель и ударил прямо в лицо того, кто схватил Райгопу за волосы. Чудище зашипело, а потом вздохнуло и, тяжело свалившись на перила, шлепнулось вниз, на каменистое русло.
Второй камень, брошенный Уиллом в голову противнику, не попал, но подросток специально изменил направление удара, чтобы не зацепить Райгопу. Этот камень угодил монстру в левое крыло, возле лопатки, и сломал ему сустав. В руке Райгопы что-то блеснуло. Она вытащила из-за пояса тонкий кинжал и вонзила изогнутое лезвие в грудь чудовища, прямо под ребра. Райгопа повернула кинжал, выворачивая внутренности, и быстро его вынула.
Кровь хлынула на мост, чудище свалилось на землю и задергалось. Уилл нырнул под мост, схватил в обе руки камни потяжелее, а затем выскочил и вышиб камнем монстру мозги. Не успел он разогнуться, как Райгопа схватила его за руку.
— Могут прилететь и другие.
— А кто это?
— Арафти, вторая половина прародителей гиркимов. — Она улыбнулась. — Если останемся в живых, сможем прибавить себе перья на маски. Перья арафти — большая редкость. Кайтрин в прошлую войну их не использовала, но, возможно, теперь решила противопоставить что-то равноценное нашим гиркимам с их огненными петухами.
— А что им здесь понадобилось?
— Должно быть, это разведчики. Кайтрин, скорее всего, приказала убивать любую цель, которая им приглянется, а мы с тобой выглядели совершенно безобидно. Если бы арафти удалось нас убить, представь, как это сломило бы дух остальных людей. Они подумали бы, что даже здесь не могут чувствовать себя в безопасности.
— Пусть Кайтрин теперь оплакивает этих двоих, которых мы убили, — улыбнулся Уилл. — Давайте
