— Вы не задумывались над тем, что случится после того, как вы разделаетесь с Ханом Чисту? С какой стати я буду соблюдать оговоренное здесь соглашение? Дело сделано, и — привет… Тем более что я даже не подозреваю, что вы имеете в виду, говоря о своем втором условии.
На лице Влада появилась кривая ухмылка.
— Вы обязательно примете второе условие. Вы сразу оцените, насколько оно перспективно.
— Как ты можешь судить об этом?
— Хан Кричел, я собираюсь отомстить человеку, посмевшему поднять руку на Хана несуществующего уже клана. На человека, чью политику я всегда в корне отвергал, потому что она была противна самой моей сущности, но все равно это был мой Хан, не говоря о том, что он был Верховным Главнокомандующим всех родов. Нельзя спускать вопиющие нарушения наших традиций. Подлое убийство из-за угла должно быть наказано, но это вовсе не означает, что я пойду на мировую с этими проходимцами из Внутренней Сферы. И другим не советую…— В его глазах опять блеснули зловещие огоньки. — Если вы откажете мне во второй моей просьбе, для вас будет неприятным открытием узнать, каким опасным я могу быть.
В момент своего следующего посещения Ставки главного Хана рода Нефритовых Соколов Влад ощущал себя скорее человеком, решившим прыгнуть в бассейн с акулами, чем мстителем, который должен с минуты на минуту лицом к лицу столкнуться с подлецом, посмевшим пренебречь честью ради своих личных корыстных интересов.
Два громадных элементала, стоявших на часах, распахнули перед ним двери. Влад шагнул вперед и там замер, дожидаясь, пока створки у него за спиной закроются. Так и стоял несколько мгновений на красном ковре, глядя на восседавшего на троне Кричела. Трон был установлен во главе стола, расположенного слева, ближе к стрельчатым окнам. За столом сидели четверо — все высшее руководство Клана Нефритовых Соколов.
Звездный капитан из Клана Волка круто повернулся в ту сторону, отдал честь Хану и трем другим высоким особам, занимавшим места вокруг стола. Ранее ему никогда не доводилось встречаться с этой троицей, тем не менее он сразу узнал их. Среди них находился Каэль Першоу, руководитель Службы безопасности, или, как официально именовалась его должность, начальник стражи. Это был невзрачный человечек, расположившийся по левую руку от Кричела. В его теле было наворочено столько всевозможных кибернетических приспособлений, что это была скорее машина, а не человеческое существо. О Першоу ходили легенды — не только Соколы, но и члены других кланов с опаской упоминали это имя. На этой должности он находился столько лет, что начала его карьеры уже никто не помнил. Мысль, что Соколы не зря ремонтируют его, заставила Влада внимательнее присмотреться к начальнику стражи — по-видимому, это был очень ценный экземпляр киборга, хотя звездный капитан не был уверен в достоверности подобных слухов. Тот, о ком складывают легенды, способен сам выстроить свою биографию.
Женщина, сидевшая спиной к дверям, поднялась и повернулась в его сторону. Высокий лоб и суженный подбородок придавали лицу Марты Прайд треугольную форму. Но это скрадывали на удивление пухлые, чувственные губы. Она была так же высока, как и Влад, однако куда более изящна и тонка в талии. Скорее поджара, как породистая борзая… Эта женщина несла ответственность за наследственную программу рода Соколов. Самая молодая среди сидевших за столом, Марта была самой многообещающей фигурой в руководстве клана. «И самой опасной», — отметил про себя Влад.
Четвертым за столом был сам Хан Вандерван Чисту. Седовласый, с козлиной бородкой, с длинными локонами, оттенявшими его широкое краснощекое лицо, он холодно смотрел на вошедшего. Точнее, изучал его, как обычно разглядывают какой-нибудь исторический раритет. Невысокий, полный, Вандерван держал себя надменно. Видно, уже решил, что быть ему ильХаном.
Неожиданно Чисту улыбнулся и спросил:
— Так это и есть последний из Волков?
— Рад нашей новой встрече, Хан Чисту, — ответил Влад. Чисту, сидя в кресле, не спеша выпрямился.
— Не помню, чтобы мы раньше виделись.
— Лицом к лицу нам встречаться не доводилось, но на Правительственном Холме, здесь, на Боралтауне, мы сталкивались. Я был там… И выжил. Я знаю, что вы там натворили.
Влад повернулся к Кричелу и кивком приветствовал его.
— Во время утренней аудиенции, — сказал Влад, — я попросил у Хана Кричела разрешения вызвать вас на Суд Чести. Я предлагаю вам поединок, чтобы устранить возникшие между нами разногласия.
— Разногласия? Между нами?..
Кричел положил руку второму Хану на плечо.
— Этот последний из Волков заявляет, что ты не совсем точно изложил обстоятельства гибели ильХана Ульрика Керенского.
Кровь прилила к лицу Чисту. Влад тем временем согласно кивнул:
— Это наименьшая из претензий, которые я имею к вам, Хан Чисту. Я требую проведения Суда Чести.
— Он сомневается в смерти Ульрика?
— В обстоятельствах, которые привели к смерти ильХана Ульрика, — так же мягко поправил его Кричел. Влад заметил, как заметался взгляд Чисту.
Устраивая засаду на Ульрика Керенского, он одним махом нарушил столько строго установленных заповедей, которыми руководствовались не только Соколы, но и все остальные кланы, что теперь у него не было обратного хода. Может, эта безысходность и вызванная ею тоска и есть то, что обычно называют угрызениями совести. Человек, совершивший подлое преступление, теряет волю к жизни не потому, что ему жаль соперника. Просто у него не остается выбора — точнее, над ним нависает альтернатива «или — или», а это невыносимо для любой души. Ты уже несвободен, ты теперь должен постоянно заметать следы. Тем более в таком деле, как боевой, не на жизнь, а на смерть поединок. Засада сама по себе — это был вызывающий проступок! Если прибавить сюда тонкость, которую могли понять только представители такого консервативного клана, как Соколы, становится понятен страх, охвативший Чисту. В то время как Влад и другие Волки чем дальше, тем больше во главу угла ставили совместные действия, тщательно разрабатывали тактику ведения боя в составе звена, роты, батальона. Соколы с презрением относились ко всем этим новшествам, считая, что вершиной боевого искусства является поединок один на один. Согласно их теоретическим воззрениям, именно дуэль между конкретными бойцами решает исход боя.
Обнародовав информацию о Чисту, Влад ставил крест на его карьере, а может, и на самой жизни. Соколы вычеркнут его из списка Клана, представители рода Чисту лишат его родового имени, а его наследственные клетки будут исключены из воспроизводства новых членов рода.
Что ж, пусть так и будет! Охота за таким труднодостижимым призом, как титул ильХана, сопряжена со многими опасностями, и неудача в этой гонке. Хан Чисту, это больше, чем личная трагедия. Сражение, которое предстоит Владу, — а он был уверен, что его не миновать, — помимо восстановления чести, являлось еще как бы входным билетом на участие в этой гонке. Так что, уважаемый Чисту, теперь уже не до сантиментов. Значит, в намечавшейся битве за право вести поединок он, Влад, последний из Волков, тоже должен одержать победу. Чисту любым способом постарается подставить вместо себя другого воина, хотя шансы на это у него невелики. В этом случае он действовал самостоятельно и так же в одиночку должен расплачиваться за преступление. По-видимому, сам Чисту тоже прекрасно разобрался в ситуации и изо всех сил пытался скрыть страх, который охватил его. При наличии неопровержимых доказательств клан в лице первого Хана обязательно даст разрешение этому недобитому Волку на поединок. Честь клана не может зависеть от тех или иных проступков, совершенных его членами.
Чисту принял вызов.
— Ты сказал, что сообщение о гибели ильХана Ульрика — наименьшая из тех претензий, какие вы имеете ко мне?
— Так точно.
— Какая же самая обидная?
Влад улыбнулся — шрам на его щеке чуть задвигался.
— Вы превратили обряд отречения в обряд приема. Чисту сразу посуровел.
— Ты что, отрицаешь правомочность подобного решения?
— Так точно. Вандерван Чисту встал.
