Одет он был строго и прилично: с ног до головы весь в черном.
— Войдите, милости прошу, сеньор Спринг! — произнес Росас, вставая со своего стула, но не делая ни одного шага на встречу гостю, появившемуся в этот момент на пороге столовой.
— Честь имею быть весь к услугам вашего превосходительства! — отвечал Спринг, раскланявшись и подходя к столу, чтобы протянуть руку генералу.
— Я позволил себе побеспокоить вас сеньор Спринг! — продолжал Росас мягким ласкательным голосом, любезно указывая гостю на стул по правую руку от себя.
— О, вы меня нисколько не обеспокоили, нет, сеньор генерал, могу вас уверить, что нисколько; ваше превосходительство, напротив вы доставляете мне громадное удовольствие, призывая меня к себе. Сеньорита Мануэла, надеюсь, здорова?
— Да, благодарю.
— Признаюсь, я опасался противного.
— Почему же, сеньор Спринг?
— Потому что обыкновенно сеньорита присутствует при всех трапезах вашего превосходительства.
— Да, это правда.
— А в данный момент я не имею удовольствия видеть ее здесь.
— Она только что ушла в свои комнаты.
— О, как я несчастлив, что не приехал несколькими минутами раньше!
— Она также будет очень жалеть об этом.
— Дочь вашего превосходительства самая очаровательная женщина из всех аргентинок.
— Она старается делать все что от нее зависит, чтобы быть такой, как вы говорите.
— И это вполне удается ей!
— Благодарю вас от ее имени, но, между прочим, вам нельзя жаловаться на сегодняшний вечер и ночь.
— Почему нет, ваше превосходительство?
— Да потому, что вы прекрасно провели их у себя дома.
— До некоторой степени ваше превосходительство правы.
— Как так, до некоторой степени?
— Вы правы, ваше превосходительство, в том, что я, действительно, провел несколько очень приятных часов, но я бываю лишь тогда действительно счастлив, когда нахожусь с лицами, составляющими семью вашего превосходительства.
— Вы чрезвычайно любезны, сеньор Спринг, — сказал Росас с столь тонкой и хитрой усмешкой, что никто другой не мог бы разгадать сложного смысла этой улыбки, кроме проницательного, догадливого и привычного к различным оттенкам выражений подвижной физиономии Росаса, сэра Уолтера.
— Если только вы мне позволите, — продолжал Росас, — мы теперь бросим эти комплименты и займемся немного делами более серьезными!
— Нет ничего более приятного, чем подчиняться желаниям вашего превосходительства! — отвечал дипломат, придвигая свой стул ближе к столу и разглаживая по привычке жабо своей манишки из тончайшего батиста.
— Скажите, в какой день вы намерены отправить пакет? — спросил Росас, облокотившись на спинку незанятого стула.
— Для нашей миссии пакет будет отправлен завтра, но если ваше превосходительство желаете, чтобы отправление его было задержано…
— Да, этого именно я и желаю.
— В таком случае я сделаю соответствующие распоряжения, чтобы отправка пакета была отложена, неофициально конечно, на все то время, какое желательно будет вашему превосходительству для изготовления ваших депеш.
— О, мои депеши еще со вчерашнего дня готовы.
— В таком случае разрешите мне, ваше превосходительство, задать вам один вопрос.
— Сделайте одолжение, сколько вам угодно!
— Смею ли я узнать, почему ваше превосходительство желаете задержать курьера, если депеши не являются здесь причиной.
— Дело весьма просто, сеньор Спринг.
— Ваше превосходительство отсылаете, вероятно, министерский конверт?
— Отнюдь нет.
— В таком случае я не понимаю…
— Мои депеши готовы, говорю я, но ваши не готовы.
— Мои? Если не ошибаюсь, я имел честь только что доложить вашему превосходительству, что все мои депеши готовы и даже запечатаны, я ожидал лишь нескольких частных писем.
— Я не говорю о частных письмах.
— Не соблаговолите ли, ваше превосходительство, пояснить…
— Мне кажется, что ваша обязанность требует от вас, чтобы вы уведомляли ваше правительство во всех подробностях о положении дел в Аргентине в момент отправления пакетбота в Европу, не так ли?
— Совершенно так, ваше превосходительство.
— Но вы не могли этого сделать, потому что некоторых фактов вам не достает.
— Я сообщаю своему правительству лишь об общих вопросах, только об общественных событиях, но не могу уведомлять его о фактах, относящихся к внутренней политике аргентинского кабинета, которые мне совершенно неизвестны.
— Это правда, но знаете ли вы настоящую цену этих общих вопросов, сеньор Спринг?
— Их цену! — повторил посол фразу генерала, для того чтобы собраться с мыслями и не дать опрометчивого ответа.
Росас ощущал себя в своей сфере: он преобладал над умом своего собеседника, загонял его, что называется, в угол находчивостью, проницательностью и уверенностью в своем умственном превосходстве.
— Что значат для вашего правительства, эти ваши общие положения, да ровно ничего!
— О…
— Да, конечно, ровно ничего! Вы европейцы всегда накапливаете множество этих общих сведений, когда желаете сделать вид, что хорошо знакомы с делом, о котором в сущности не имеете ни малейшего понятия; система эта производит, однако, действие совершенно противное тому, на какое вы рассчитываете, потому что в большинстве случаев вы обобщаете на совершенно ложных основаниях.
— Ваше превосходительство, вероятно, хотите этим сказать…
— Я хочу сказать, сеньор посол, что обыкновенно вы говорите о вещах, которых не знаете и не понимаете, по крайней мере, что касается моей страны, это несомненно.
— Но иностранный посол никаким образом не может знать подробности внутренней политики, в которой он не принимает никакого участия.
— Потому-то иностранный посол, желающий сообщать своему правительству действительно верные сведения, и должен стараться по возможности сблизиться с главой правительства, ведущего эту политику, присматриваться и прислушиваться, принимать к сведению его разъяснения и толкования.
— Это именно тот образ действий, какого я придерживаюсь.
— Не всегда.
— Значит, против воли.
— Весьма возможно… Но скажите, знаете ли вы настоящее положение дел в данный момент? И, если уж говорить о тех общих явлениях, которые вы так любите, скажите, в каком духе написаны те депеши, которые вы отсылаете завтра вашему правительству, что говорите вы в них о моем правительстве?
— О, сеньор!
— Это не ответ.
— Я это знаю.
— В таком случае что вы мне ответите?
— Касательно настоящего положения правительства вашего превосходительства?
