– На косе!
– Че, Ильюшка, отличился?
– На церкву набил, – гордо сказал парень собравшимся мужикам.
– Еще больше можно настрелять, – вяло молвил Тимошка. – Сейчас как раз перелет.
Женщины стали выбирать дичь из лодки. Под птицей оказались осетры и тучный калужонок.
– Ну, бабы, надо жарить гусей к празднику, – сказал дед Кондрат.
Добычу разделили между семьями.
Мать Илюшки затопила печь.
– Давайте я помогу, – вызвалась Дуняша.
Она живо взялась за дело: разожгла во дворе костер, щипала дичь на пне, палила ее, собирала пух и перья.
Во всех домах шли приготовления к торжеству. Илья всем дал работу. Теперь было что везти на праздничный обед.
Трубы задымили. Во дворах пылали костры. Девки и девчонки то и дело бегали на посылках из дома в дом.
Пришли еще две лодки с тамбовцами – мужики собрались у Пахома.
Илья, босой и уставший – он не спал ночь, – сидел на низкой скамеечке.
Дуня выбежала из избы, подсела к нему и заговорила полушепотом, с горячностью:
– Все знаю про тебя. Сегодня твоя гольдячка приехала. Ездила гостить к своим. Ты тут за ней ухлестываешь. Я еще тебе зенки за нее выцарапаю. – Девушка вскочила и убежала в избу.
Илья улыбнулся, довольный. Слаще, казалось, ничего не могла сказать ему Дуня.
– Здорово, Иван! – сказал Спирька, встретив Бердышова, который тоже отправлялся куда-то с новым ружьем, в новых сапогах и в новом картузе.
– Здорово!
– Ну, поговорим!
– С дочерью приехал? – спросил Бердышов.
– С ней! Как обещал – привез! Ждешь, что полюбит тебя? Быть может. А не полюбит, не получишь. Пулю в лоб тебе!
– А полюбит, тогда отдашь?
Спирька ухмыльнулся.
– Я для тебя на все согласен, – сказал он. А сам подумал: «Надо бы ее скорей просватать».
Иван поехал на остров на охоту и пробыл там до вечера.
Пока он охотился, Пахом и Спирька ударили по рукам. Решено было, что Дуня пойдет за Илью.
Дельдика, возвратившись из Бельго домой, где она гостила у отца с матерью, помогла Анге испечь хлеб и приготовить кушанья. Управившись, она умылась, переоделась в русское платье, натянула чулки и башмаки, глянула в зеркало и побежала на берег.
В сумерках молодежь собралась у бревен. Дельдика присела к девушкам, весело смеясь вместе со всеми.
«Вот какая красавица русская», – думала Дельдика про Дуню и осторожно взяла ее под руку.
Дуня, вздрогнув, обернулась. Она увидела смуглое лицо, яркие черные глаза, пышные вьющиеся волосы, заплетенные в косы. Дельдика ей понравилась.
Дочь Кальдуки, нищего, вечно битого, сама чуть не загубленная торгашами, выросшая в дыму и смраде, Дельдика пользовалась каждой минутой, которую проводила подле Дуни, стараясь заметить, что и как делает русская красавица.
Дельдика думала только про Айдамбо. Теперь все очень много говорили про него. Она пожила в Бельго и узнала, как Айдамбо знаменит. Поп и Айдамбо были предметом бесконечных разговоров во всех гольдских деревнях. Она мечтала о том дне, когда поедет вместе с Иваном и Ангой на открытие церкви и увидит его там.
А Илья дивился, глядя, как Дуня и Дельдика быстро сдружились.
К вечеру жаркое и пироги были готовы во всех домах. Мужики и бабы гурьбой ходили по селенью из дома в дом, смотрели и пробовали кушанья.
Ватага их ввалилась к Бердышову. Пьяный Иван спал под лавкой. Его растолкали.
– Ну, че ты тут?
– Паря, я ловко напекарил, – спохватился Иван.
– Чего уж ты напекарил! Валяешься, как чушка.
– Вот будем теперь откармливать попов и начальство! – поднимаясь на ноги, воскликнул Бердышов.
На улице играла гармонь, плясали девки и парни.
