– Может, тут и молитва хлеще пойдет, с нового-то места скорей господа достигнет, – продолжал поп. – От новой земли молитва угодней. – Мысль эта ему понравилась. – Земля сия не запятнана грехами. Мне нет расчета вас разорять. Не оберу. Но и без поборов вас по тайге пустить – бога забудете.
– Уговор вот какой, – весело сказал Егор. – Худо молиться будешь, земля не уродит, тогда уж мы тебя палками выгоним из деревни.
Поп ударил с мужиками по рукам.
Барсуков хотел было сказать, что урожай не от попа зависит, что все это глупости, но спохватился.
Довольные необыкновенной сделкой, мужики толпились на берегу.
– А це бы наса так? – спросил гольдский купец Писотька. – Соболей поймал – долю попу, а его пусть хорошо саманит.
– Что, Алеша, невеселый? – встретив Айдамбо, спросили бабы.
– Иван обещал девку отдать, – отвечал молодой гольд, – а не знаю, отдаст ли.
– Он всем так отвечает, – молвила Наталья.
– Уж мы заступались за тебя, – ласково добавила Таня.
Айдамбо нравился бабам.
– Вот уж красавец! Черненький! Сама бы влюбилась, – смеясь, говорила Наталья.
– Страдает!
Бабы обступили Ивана на берегу.
– Почему Алешке жениться не дозволяешь? – спросила Наталья. – Дайте-ка мне хворостину, сама не нагнусь, – попросила она.
– Бабы, мне сегодня не до смеху… У меня сегодня печаль.
– Вот за это тебе еще, что не до смеху! За печаль! Знаем твои печали!..
– С горя да с печали сравнялась шея с плечами!
– Бабоньки, хватайте палки! – воскликнула Татьяна.
– Бейте его!..
Видя, что бабы не шутят, Иван хотел бежать, но в него вцепились и не пускали.
– Егор девку отбил, а ты срамишься, за старика ее хочешь выдать.
Мужики смеялись, глядя, в какой оборот попал Иван.
– Так тебе и надо!
– Эй, бабы! – закричал Силин. – Шут с ним! Он же злопамятный.
– Убьем тебя! – кричала Бердышову Арина.
– Паря, беда! Пьяные бабы страшней мужиков! – сказал Бердышов. – А ты почему думаешь, что я злопамятный? – спросил он Тимоху.
Илья с Дуняшей рассаживались в разные лодки. Они прощались на берегу, когда появился Иван с веслами.
Илья посмотрел на Бердышова с видом превосходства и ухмыльнулся.
– Что скалишься? Смотри старайся, а то отобью…
– Эй, Иван, – толкнул его в бок Егор, – хватит с девками баловать! Поедем.
Егор оттолкнулся от косы.
– Пошел! – крикнул Силин.
– Ну-ка, давай! – воскликнул Бердышов.
Гулко забили весла по воде. Лодки пронеслись через озеро, и, когда гребцы подняли весла, длинная вереница лодок, бесшумно скользя, вошла в протоку.
Толпа богомольцев, дома и палатки – все скрылось, и только зеленые маковки церкви и звонницы виднелись над чащей.
Навстречу лодкам открывались громадные, по-осеннему бледные воды Амура.
– Весной вода в речке красная, – говорил Кузнецов, цепко держа весла жилистыми руками, – а осенью густая, грести тяжело, пароходу и лодке идти трудно.
– Я в Амуре горную воду сразу узнаю, – отозвался с соседней лодки Иван. – Горная вода – черная, а сейчас идет коренная.
Поодаль от берега стояли пароход и баржа. Лоцман готовился к отвалу. Тамбовцы сговорились с ним плыть вниз на барже и полезли из лодок на ее борта.
Буксирный пароход пыхтел, разворачивался. Матрос на корме готовился кинуть конец.
Илья увидел, как Дуня полезла на баржу и как ее там обступили солдаты. Он забеспокоился.
– Кидайся в воду, – посоветовала Таня.
