– Наша Амур пополам!.. Один берег – китайска, другой берег – русска!.. Половинка – Ванька Бердышова, половинка – Гао! Наша с тобой приятели?
– Конечно! Лучше тебя у меня нет друзей.
– И твоя самый дорогой мне друг, – обнимал Гао Ивана.
– Нас с тобой одинаково каждый день из-за лесины пуля стережет. Могут и меня и тебя ухлопать. Я слышал, уж пулю отливают на тебя.
– Черта дело!
– Верно, мы с тобой подходим друг другу: игоян[67] компания! Мы, если вместе за дело возьмемся, устроим тут обдираловку и гольдам, и китайцам, и русским. Верно?
– Ах, Ваня, зачем так скажи! Наша с тобой богаты, честны люди. Буду одна компания. Мы честно торгуем. Совсем обдирать не надо. Надо тоненько, честно… А че бы твоя делай, если жизнь проиграй? – как бы шутя, спросил пьяный Гао. – Тогда бы помирай надо? Наша бы тебе хорошо давила. Помирай быстро.
Иван заметил, что пьяный Гао говорит об этом с удовольствием.
– Ты бы меня не пожалел. Я бы тогда уж раскачивался на березе. А вот это видал? – вынул Иван из обоих карманов по револьверу. – Я на такой случай запасся.
Иван был доволен. Он знал, что теперь с обществом торговцев дело пойдет на лад.
Иван намеревался развить в будущем большие дела. И общество китайских торговцев и Синдан еще пригодятся.
Китайцы тоже имели свои планы в отношении Бердышова. Они не отпускали его домой. Он гостил у них уже два дня. Гао Да-пу предложил Бердышову вступить пайщиком в «общество свободных торговцев». Торговцы были в восторге от своего старшины. Это его выдумка. Действительно, очень умно! Завести общую торговлю с Бердышовым, поделить с ним не только гольдские, но и русские деревни.
Иван согласился.
– А ты в самом деле пустил бы на Горюн Синдана? – спрашивал Гао.
– Нет, это я только пошутил. Горюн-речка впадает слева в Амур. Понял?..
– Понял!
Гао хотел спросить Ивана, зачем же он на «правые» речки торговать ездит, но смолчал.
А на Амуре лед все еще шел. Льдины сверкали и ударялись одна о другую, переворачивались и бултыхались в воде, как купающиеся звери.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
В обширной фанзе Денгуры – сборище. Поп сидит у поставца с медными чашечками и буддийскими божками и бранит гольдов за то, что не привезли детей учиться. На Мылках открывается школа для гольдских ребятишек.
Гольды угрюмо молчат, пуская из коротеньких трубок обильные клубы дыма.
– Школа цо таки? – с живостью в сотый раз спрашивает Писотька. – Худа не будет?
– Не будет, – отвечает священник. – Сколько раз вам толковать?
По ледоставу поп и Айдамбо ездили по округе, объясняли в стойбищах, что открывается школа, где будут учить детей туземцев молитвам, грамоте, пению. Гольды, как всегда, слушали попа с удовольствием, но детей в школу не везли. Для них поп был чужой и страшный человек. Как доверить ему детей?
– А кто будет противиться, бог того покарает, – объявил поп.
Отцы будущих учеников стали просить попа подождать, кланялись ему, опускались на колени, обещали подарки, жаловались, что ребятишки больны, говорили, что в соседней деревне много умных, хороших ребятишек.
– Будут хорошо учиться. А наши больные, глупые…
Поп был неумолим. Опечаленные, хмурые, выходили гольды от Денгуры. На улице собралась толпа.
– Поп всех загубит, – от одного к другому перебегал толстогубый Данда. – Не смейте отдавать детей. Надо спрятать их в тайгу.
– Поп идет, поп идет, – испуганно зашептали в толпе.
Все стихли.
В дверях низкой фанзы появился священник с посохом, а за ним Айдамбо.
Данда изогнулся, льстиво стал кланяться и даже перекрестился.
Поп и Айдамбо двинулись по стойбищу. Они входили в фанзы. Детей силой вырывали из семей, под вой и крики всего стойбища. Айдамбо хватал испуганных мальчишек и вытаскивал их наружу.
Поп и Айдамбо забрали в Мылках пятерых детей и отвезли их на миссионерский стан. Охранять ребят приставлен был Покпа.
– У меня ни один не убежит. Я кого поймал – держать умею, – решительно сказал он. – Хорошо караулить буду!
Поп обещал Покпе, когда школа откроется, отпустить Айдамбо на охоту.
– А мы отправимся собирать учеников дальше.
Поп и Айдамбо уехали.
